Читать книгу - "Правда, которую мы сжигаем - Джей Монти"

Звук моих шагов привлекает его внимание к моему присутствию.

— Куда ты идешь? — спрашивает он, хриплость в его голосе говорит мне, что он в настроении излить свое горе.

— Вон, — хмыкаю я.

— Если я задам тебе вопрос, Рук, я ожидаю реального ответа. Не умничай, — он отодвигает стул со своего места на столе, встречая меня на полпути к двери.

— Я иду на похороны Фрэнка, отдаю дань уважения, оплакиваю мертвых, выполняю свой христианский долг.

— Не проявляй неуважения к Богу в этом доме, сынок. Не тогда, когда я знаю, что ты сделал, что ты продолжаешь делать.

— Я не собираюсь сидеть здесь и слушать твою самодовольную чушь, — бормочу я, отступая в сторону от его тела, чтобы уйти без боя, но, похоже, сегодня он настроен именно на это.

— Ты будешь стоять здесь столько, сколько я захочу, — он хватает меня за рубашку спереди, притягивая ближе к себе, чтобы я почувствовала запах спиртного в его дыхании.

Я мог позволить ему ударить меня. Я мог позволить ему причинить мне боль за то, что я не предпринял что-то раньше с Сайласом. Я мог бы стоять здесь и позволить ему излить свою боль на мое тело и продолжать быть козлом отпущения за смерть нашей матери.

На минутку, я хочу. Жажда ощутить острую боль все еще живет прямо под моей кожей, ожидая, когда ее обнажат.

Но я не делаю этого. Потому что она ждет меня, и я дал ей слово. Я борюсь с этим желанием, потому что хочу быть тем, кто ей нужен. Человек, к которому она бежит, когда мир причиняет ей боль, а не наоборот.

— Я больше не позволяю тебе наказывать меня за то, что было случайностью, — я обхватываю руками его запястье, болезненно сжимая, отрывая их от ткани рубашки. — Ты не можешь играть в Бога только потому, что скучаешь по маме.

Выражение его лица можно было описать только как крайнее потрясение в сочетании со страхом. Он знает, что я убью его в драке; он знает, что делал со мной все эти годы, что я позволял ему делать без последствий.

— Несчастный случай? Если бы ты вел себя нормально, хотя бы раз, она все еще была бы здесь! — усмехается он. — Даже в детстве ты не мог следовать правилам, так что помоги мне и ты научишься дисциплине в этом доме.

Он поднимает руку, чтобы дать мне пощечину.

— Тебе лучше быть готовым к тому, что произойдет после того, как ты приземлишься. Я знаю, что могу выдержать твой удар — ты уверен, что выдержишь, когда я ударю тебя в ответ? — предупреждаю я. — Или я дам своим друзьям разрешение, которого они так ждали.

— Ты бы не стал, — выдыхает он.

— О, я бы сделал это, — ухмыляюсь я. — И тебе следует знать, что они не любят отцов, которые обращаются со своими детьми как с дерьмом. Так что, прежде чем ударить меня снова, спроси себя, папа, готов ли ты ответить за свои грехи?

На этот раз, когда я прохожу мимо него, он отпускает меня, стоя в собственном страхе перед наказанием.

Я думал о том, что произойдет, если он изменится, если я смогу заставить себя простить его за все оскорбления за эти годы. Я думаю, что это займет время, но я бы это сделал, потому что слишком долго позволял ему это делать. Я почти дал ему разрешение сделать это. Я позволил ему.

Но тигры не меняют свои полосы за одну ночь, и я бы перешел через этот мост, если бы он когда-нибудь был построен.

Когда за мной закрывается дверь, я оставляю все там.

Потому что есть кое-что гораздо более важное, требующее моего внимания.

Сэйдж прислоняется к капоту своей машины, скрестив руки перед собой, а на носу у нее сидят черные солнцезащитные очки. Юбка обёрнута вокруг её талии, демонстрируя её красивые ноги, которые я люблю чувствовать, когда она сжимает меня во время того, как я погружаюсь в неё.

Мой рот наполняется слюной при виде ее губ, окрашенных в ярко-красный цвет.

Ядовитое яблоко.

У меня такое опрометчивое желание съесть его. Оставить его размазанным по всему ее подбородку от моего поцелуя, от всех грязных вещей, которые я хотел бы сделать с этим покрытым ядом ртом.

Вот что я делаю, потому что у меня уже низкий импульсный контроль, а рядом с ней он кажется абсолютным.

Я прижимаюсь к ее губам, не беспокоясь о пятне, которое это оставит на моей собственной коже. Я пью ее, как воздух, чувствуя, как она оживает под моим прикосновением. Мой адский огонь и святая вода. Иногда она милая, а иногда может сжечь мир дотла.

И я люблю просыпаться, не зная, какую из них я получу.

Мои руки забираются под ее юбку, массируя большими пальцами, прежде чем подняться вверх, мои пальцы задевают приподнятую кожу прямо над ее левой ягодицей. Гордость переполняет меня.

— Как это заживает? — бормочу я, отстраняясь настолько, чтобы позволить ей ответить.

Мои пальцы на ногах сгибаются, зная, что она отмечена мною не только физически.

Мои инициалы отпечатались прямо на ее заднице, как я и обещал ей. Она носит изящный готический шрифт, словно сверкающий драгоценный камень, и каждый раз, когда я вижу его, мой живот наполняется эмоциями.

— Отлично. Все еще немного болит, но мне это нравится, — она прикусывает мою нижнюю губу, игриво оттягивая ее.

— Ага? Тебе нравится немного боли, не так ли, ЛТ? — я ухмыляюсь, глядя на нее сверху вниз, поднимаю одну руку и поднимаю очки, чтобы они легли ей на макушку, чтобы я мог видеть ее глаза.

— Только когда я знаю, что ты будешь лизать лучше.

Я всегда думал, что влюбиться в Сэйдж было худшей ошибкой в моей жизни. Что она сделает меня слабым. Что она погасит пламя, которое всегда так горячо горело во мне.

Но она кислород, постоянно подпитывающий меня, к лучшему или к худшему. Она сделала меня выше, заставила гореть сильнее, придала сил.

Я прошел через ад — мы прошли через ад, — и я ценил это. Потому что я никогда не мог распознать ее благодати, никогда не знал, что такое