Читать книгу - "Несбывшаяся весна - Елена Арсеньева"

– Ну да, вы его знаете, конечно, – кивнул Храмов. – Этостарый дворник, который когда-то подметал мусор и счищал снег на улице Фигнер.

«Мустафа когда-то был ухажером кухарки Дани, которая у насслужила», – словно бы услышала Ольга мамин голос. Мама тогда объясняла ей,почему сгорбленный татарин так вежливо раскланивается при встречах.

– Когда я проходил мимо подворотни, на улице никого не было,– холодно сказал Поляков. – Никого!

Нет, он не даст себя так легко поймать! Надо быстро думать ибыстро соображать, чтобы не позволить Храмову обратиться с каким-нибудькаверзным вопросом к Ольге. Она совершенно растерянна, все, что угодно, можетляпнуть в таком состоянии!

– А он был не на улице, а в своем полуподвале, – пояснилХрамов. – Окна ниже тротуара, форточка всегда открыта. Мустафа стоял околофорточки и слышал, как мужской голос произнес: «Ну, теперь ты со мнойпоговоришь!» Потом начался долгий разговор, которого он не разобрал. ГоворилиОльга Дмитриевна и мужчина. Мустафа узнал летчика, который к Ольге Дмитриевнеиногда приходит. Зовут его Николай, фамилия Монахин. «Кавалер! – сказал мнеМустафа. – А она ему от ворот поворот! Все соседи переживали. Хороший был быжених! Вот и в тот вечер они ссорились!» В то время, пока Ольга Дмитриевна и ее«кавалер» ссорились, рассказывал дальше дворник, «майор, которого убили»… этовы, Егор Егорович, – уточнил Храмов, – неподвижно стоял у подвального окошка.Мустафа отчетливо видел начищенные сапоги.

«Егор? – подумала Ольга изумленно. – Его зовут Егор?! Ему неидет это имя. Никакой он не Егор. Вот Георгий было бы гораздо лучше…»

Она думала только об этом и почти не слышала Храмова,который продолжал:

– Потом летчик убежал, а майор вошел в подворотню и сказалсердито: «Вы забыли свой портфель!» И начался новый разговор, которого Мустафане слышал, но Ольга Дмитриевна и майор, по его словам, иногда начинали друг надруга кричать, а иногда почти шептались или вовсе молчали.

«И хорошо, что он ничего не слышал, – холодно усмехнулсяПоляков. – А то мог бы услышать, как я рассказывал Ольге о судьбе ее матери.Вот порадовался бы Храмов! А может, огорчился бы. Не могу сказать. Я его непонимаю!»

– Криком разговор и закончился, – продолжал Храмов. – ОльгаДмитриевна убежала, Мустафа слышал, как стучали ее каблучки. И тогда вподворотню вошел еще один человек…

– Кто? – хором спросили Поляков и Ольга.

– Мустафа его не видел, тот стоял сбоку от окна, Мустафавидел только его тень. Итак, он вошел в подворотню, раздался выстрел, и человекубежал.

– А Мустафе все это не приснилось? – хмыкнул Поляков. –Какой-то роман, честное слово…

– Мустафе это не могло присниться, поскольку романов он нечитает, – сухо проговорил Храмов. – Он вообще безграмотен.

– Понятно, – сказал Поляков, лишь бы что-нибудь сказать, ипокосился на Ольгу.

Она сидела на своем стуле, как будто была к нему прикованапо рукам и ногам: без движения. Почти не дыша. Бледная и молчаливая.

– Конечно, первое, что приходит на ум, – продолжал Храмов, –это что к подворотне вернулся летчик, Николай Монахин. Судя по всему, он былочень недоволен исходом вашего с ним, Ольга Дмитриевна, разговора и решилчто-то поправить. А тут – другой мужчина. Ну и он решил избавиться отсоперника.

– Он не соперник товарищу майору, – казенным голосомвозразила Ольга, и Поляков с Храмовым надолго задумались над смыслом ее фразы.

– Да и подозревать Монахина мы не можем, – после заминкипроизнес наконец Храмов. – Понимаете, как только он вышел на площадь Минина, сним заговорила женщина… вы уж извините, Ольга Дмитриевна… особа веселогоповедения, довольно известная в определенных кругах. К сожалению, милиция о нейзнает, но смотрит на такие дела сквозь пальцы, учитывая особенности мужскойприроды, а может быть, получая немалую мзду. Монахин, видимо, был в такомрасстройстве чувств, что отправился к ней и пробыл часа два, не меньше. Соседитой особы, возмущенные родом ее деятельности, за ней следят. Они видели, восколько летчик пришел, во сколько ушел. Монахин никак не мог стрелять в майораПолякова!

– Слава богу! – сказала Ольга. – Ой, ну слава богу!

Видно было, что измена «кавалера» ее нисколько не огорчила.Даже наоборот!

Поляков обнаружил, что и он рад. Просто счастлив! Особеннотеперь, когда Ольга сказала, что Монахин товарищу майору не соперник…

И он улыбнулся Храмову.

Но Храмов не улыбнулся в ответ.

– Приятно наблюдать проявление такого человеколюбия, –сказал он сухо. – Но это как раз осложняет дело. Попытайтесь вспомнить, не былоли между вами с товарищем майором сказано чего-то такого… личного, что могло бызаставить того человека выстрелить в майора.

– Еще один ревнивец, что ли? – снисходительно пробормоталПоляков.

– Может быть, – пробормотал Храмов.

Ольга покачала головой:

– Нет. Этого совершенно не может быть. Во-первых, Николайбыл мой единственный, так сказать, поклонник, хотя я уже два года назад емуотказала. А во-вторых, мы ни о чем таком, личном, с товарищем майором неговорили.

– А о чем вы говорили? – резко спросил Храмов. – О чем?! Чтобыло между вами сказано такого, после чего тому человеку понадобилось в майорастрелять?

Ольга пожала плечами. Поляков тоже – но в меру своих сил,одним правым плечом.

– Послушайте, товарищ подполковник, – сказал он примирительно,– отчего бы нам не остановиться на такой версии: случайный хулиган, которыйзаметил меня, пока я гулял, решил завладеть моим оружием или просторасправиться с майором НКВД? Сами знаете, как много гнилой пены всплыло наповерхность во время войны!

– Знаю, – кивнул Храмов. – Что ж, версия как версия, не хужеи не лучше других. Осталось выяснить два вопроса: почему вы гуляли именно в томнаправлении, где живет Ольга Дмитриевна, это раз, и о чем вы разговаривали, этодва.

– Опять! – хмыкнул Поляков. – Опять о том же! Я поднялпортфель, который уронила…

– Хватит! – прошипел Храмов, и бешенство сверкнуло в егоглазах. – Хватит морочить мне голову! Вы что, не понимаете, Поляков, что у меняесть все основания беседовать с вами и Аксаковой в другом месте и совершенно вдругой тональности?

– Даже так… – пробормотал Поляков.