Читать книгу - "Дневники Клеопатры. Книга 2. Царица поверженная - Маргарет Джордж"

Антоний обернулся ко мне.

— Когда прибудет зерно?

— Грузовые суда следовали за нашей галерой, но мы опередили их, — ответила я. — Они должны пристать в ближайшие три или четыре дня.

— Пусть мельники приготовятся, чтобы быстро намолоть муки, — сказал Антоний Эросу. — Хлеб! Нам нужен хлеб, горы караваев!

За границей селения, в чистом поле, на тонких истертых подстилках длинными рядами лежали, увядая, как растения после долгой засухи, раненые и больные солдаты. Лица многих так исхудали, сморщились и посерели, что никто не признал бы в них молодых мужчин. Это опять заставило меня вспомнить о моем кошмарном сне.

Когда мы приблизились, солдаты издали узнали Антония по пурпурному плащу и слабо зашевелились, стали его окликать. Некоторые с трудом попытались сесть. Над тяжелоранеными были устроены навесы, остальные располагались под открытым небом.

— Император! — пробежало по рядам. — Император!

Антоний остановился поговорить с человеком, чья голова была обмотана рваной повязкой, прикрывавшей один глаз.

— Где ты получил эту рану? — спросил он.

— При разгроме Галла, — ответил тот. — Я был рядом с ним, когда на нас обрушился град стрел.

— Бедный, несчастный Галл! — воскликнул Антоний.

— В него попало четыре стрелы, а в меня лишь одна. — Солдат, по-видимому, хотел защитить своего павшего командира. — Ему пришлось хуже.

— Да, и он погиб, — согласился Антоний. — Но скажи мне, откуда ты родом? Как долго ты служишь мне?

Раненый с трудом принял сидячее положение.

— Я из Кампании, недалеко от Рима.

— То-то и видно. Самые лучшие солдаты — уроженцы наших земель. Терять их тяжелее всего.

Солдату это явно польстило, и он продолжил свой незамысловатый рассказ.

— А прослужил я десять лет, два из них под началом Цезаря. До выхода в отставку мне остается еще десять, и, император, я хочу получить участок земли в Италии. На родине, а не в этих новых провинциях, в Греции или в Африке. Италия — мой дом. Я не для того служил так долго, чтобы на старости лет отправиться в ссылку.

— Ты получишь землю там, где пожелаешь, — заверил его Антоний.

Но я знала, что это непросто. Уроженцам Италии надоело отдавать свою землю армейским ветеранам. «Селите их за границей!» — таково было общее настроение.

Когда Антоний опустился на колени рядом с другим воином, чья распухшая и посиневшая нога покоилась на камнях, раненый схватил его за запястье и чуть не свалил к себе на подстилку.

— Благородный Антоний! — воскликнул он. — Я был там! Я был там!

Антоний попытался вырвать руку.

— Где? Ты о чем, добрый солдат?

— Я был там, когда ты собрал армию для отступления. Да, ты расшевелил нас. А потом ты обратился к самим богам! Да, госпожа, он обратился к богам! — Раненый вперил в меня горящий взгляд. — Он воздел руки к небесам и взмолился: если боги хотят превратить его старые победы в горькое поражение, пусть их гнев падет на него одного, пощадив солдат!

Однако боги Антонию не вняли.

— Они не пощадили тебя, друг мой, — отозвался Антоний. — Я предпочел бы поменяться с тобой местами.

«Нет. Нет. Пусть боги отвергнут и это».

— Нет, император, — возразил солдат. — Лучше пусть все остается как есть.

— Царица привезла одежду и покрывала, — сказал Антоний, вручив ему одеяло. — Еда прибудет.

Мы продолжали обход. Антоний говорил с солдатами, наклонялся и терпеливо выслушивал каждого. Они пребывали в жалком состоянии, и я невольно задумалась, многим ли суждено выжить. Чаще всего люди страдали от стрел: у иных до сих пор оставались в ранах зазубренные наконечники. Многие сломали в пути руки или ноги, но наибольший урон принесли голод, непогода и понос.

— А здесь, — показал Антоний, — уцелевшие жертвы ядовитого корня. Если, конечно, этих бедняг можно назвать уцелевшими.

Он повел меня к одному из укрытий, где распростерлись десятки исхудавших тел. Больные поднимали на нас мутные глаза.

— Что за ядовитый корень? — спросила я. — Что ты имеешь в виду?

Антоний полез в свой кошель и извлек корявый обрезок стебля с корешками.

— Вот, — сказал он. — Это смертоносное растение! Я говорил тебе, что мы были близки к голодной смерти. Чтобы выжить, нам пришлось есть кору и выкапывать коренья. Оно бы и ладно, но местных растений мы не знали и понятия не имели, что в таких корнях содержится яд. Причем весьма необычный яд — прежде чем убить, он лишал людей разума, и они начинали катать и перетаскивать камни. Да, это было зрелище! Лагерь был полон людей, таскавших камни. Потом у них начиналась рвота, и они умирали. Выжили только эти. То есть выжили их тела, а ум погиб безвозвратно.

Несколько человек шарили скребущими пальцами по земле, как будто продолжали искать камни. Изо рта у них капала слюна.

— Неужели им ничто не помогало?

— Только вино, — ответил Антоний. — Тем, кто выпивал очень много вина, удавалось спастись. Приятный способ лечения, но вина у нас было мало: его вместе с прочими припасами пришлось бросить, чтобы освободить повозки для раненых. Так и вышло, что многие несчастные погибли из-за нехватки вина.

— Мой врач занимается изучением ядов, — сказала я. — Пусть он осмотрит этот корешок. Может быть, он знает, что это такое, и найдет противоядие.

Антоний наклонился и попытался успокоить взволнованных солдат. Но это было бесполезно.

В тот вечер мы ужинали вместе с остальными командирами. В отличие от подавленного Антония они, казалось, остались прежними — шумные, грубоватые, прямодушные. Планк жевал во время разговора, что делало его похожим на верблюда, и радовался своему назначению наместником Сирии. В скором времени ему предстояло отбыть в Антиохию, чтобы принять должность.

Рябое лицо Деллия стало еще более бугристым. Он вежливо осведомился, читала ли я отчет о войне, который он подал Антонию.

— Он вот такой длины. — Антоний развел руки в стороны. — Я обещаю прочесть его первым. Полагаю, ты рассказал всю правду — и о мужестве солдат, и о потерях.

Деллий улыбнулся, но мне всегда казалось, что его улыбка смахивает на ухмылку.

— Я старался, император.

Молодой Титий, чье длинное и смуглое лицо изначально было сухим и теперь не казалось разительно похудевшим, подался вперед и сказал:

— Секст прислал новые предложения. Мы должны принять решение.

Секст?

— А где Секст и какое решение нужно принять? — спросила я.

— Со времени высадки на наши берега Секст собрал три легиона, но пал так низко, что теперь предлагает их — и себя — в качестве наемников тому, кто больше заплатит. Он торгуется даже с парфянами, — ответил Титий.