Читать книгу - "Ядовитые мальчики - К. Л. Тейлор-Лэйн"

Теперь он просто толкает дверь, носильщики втаскивают меня внутрь помещения, пустого, если не считать односпальной кровати.

Без борьбы я позволила им повалить меня на койку, без простыней, без подушек, без всего, чем я могла бы попытаться навредить себе. Кожаные наручники быстро застегиваются на моих запястьях и лодыжках. Ремешки застегиваются на бедрах, животе и груди. Я обмякла, и мне все еще кажется, что я умираю. Я едва ощущаю собственное дыхание, моя грудь так медленно поднимается и опускается, что, скорее всего, приняли бы меня за труп.

Я умираю, но лишь недавно обрела жизнь.

Они сломали меня.

Они восстановили меня.

Мы все исправили.

Они все еще показывают мне, как им жаль.

Для нас это не может так закончиться.

Не после всего.

— Добро пожаловать домой, Поппи. — кричит доктор Сорен с порога, в его голосе слышится насмешливая, злая улыбка. — Так чудесно, что ты вернулась. Приятных снов, нам нужно многое наверстать на наших занятиях.

Выключая свет, он погружает меня в мой собственный личный ад.

Вот тогда я начинаю кричать.

— Поппи.

Застряв где-то между сознанием, я чувствую, что плыву, как будто падаю. Как будто я одновременно очень тяжелая и очень легкая, булыжник и перышко.

— Мисс Фостер.

Нахмурившись, я пытаюсь разлепить веки, трепеща ресницами. Я поднимаю руку, потирая костяшками пальцев глаза. Резкая боль в запястьях, когда я прижимаю их к лицу, заставляет меня задыхаться. Глаза распахиваются, когда я вспоминаю, где нахожусь.

Но мои руки свободны от наручников, к пальцам ног возвращается чувствительность. Я дрожу от холода, наконец заставляя себя открыть глаза ровно настолько, чтобы прищуриться. В комнате слишком много света, лампочка над головой заливает огромное клиническое белое пространство ярким, почти голубым оттенком, заставляя мои глаза снова зажмуриться.

Я не могу понять, почему у меня развязаны наручники. Почему меня не поднимают с койки, почему чьи-то руки не щиплют меня за кожу, не дергают за глазницы.

Открываю глаза, нервно моргая, и хмурюсь сильнее, снова дрожа от ледяного холода. Это все равно что оказаться запертой в морозильной камере, едва одетой, без простыней. У меня болит позвоночник, когда я приподнимаюсь, чтобы сесть, свешивая затекшие ноги с края кровати.

— Мисс Фостер, ваш опекун здесь, и ему не терпится вернуться в дорогу, так что, пожалуйста, вставайте побыстрее.

Бросив взгляд в сторону двери, я замечаю высокую пышную женщину, которую я никогда в жизни раньше не видела. Дверь за ее спиной открыта.

— Опекун? — спрашиваю я, во рту пересохло, язык отяжелел.

Мой отец никогда раньше здесь не был.

Он никогда не делает грязную работу сам.

В какую новую игру играет Сорен?

— Да, ваш опекун, мистер Адамс, очень настойчивый молодой человек.

Тогда я резко поднимаю взгляд, вытягивая шею.

Опекун.

— Адамс? — слово срывается, когда я повторяю его, моргая от яркого света.

Женщина переминается с ноги на ногу, ее пепельно-светлые волосы падают ей на плечо, когда она смотрит поверх них, через открытую дверь, на что-то, чего я не могу разглядеть в холле.

— Да. — медленно произносит она, оглядываясь на меня и опускает подбородок. — Пожалуйста, поторопись.

Кладу руки по обе стороны от болезненного пружинного матраса, пытаюсь подняться на ноги, но локти просто не выдерживают моего веса, и я падаю обратно на койку.

— Носильщик! — зовет женщина, щелкая пальцами. — Принесите инвалидное кресло, быстро, быстро.

Мое дыхание тяжелое, слишком частое, легкие горят от резких, быстрых вдохов воздуха, когда меня осторожно усаживают в инвалидное кресло, так же осторожно поднимая ноги и ставя их на подножки.

Кажется, что все расплывается, когда меня вкатывают в лифт. Женщина в светлой юбке-карандаше и темно-синей блузке нажимает кнопки, сканируя свое удостоверение личности, чтобы мы могли двигаться.

— Где доктор Сорен? — хрипло спрашиваю я, горло болит от того, что я кричала, пока не уснула. — Разве он не должен меня отпустить?

Женщина оглядывается через плечо, смотрит на меня сверху вниз, и в уголках ее рта появляется странное, напряженное выражение:

— Он сейчас с другим пациентом. — а затем она снова поворачивается лицом к открывающимся дверям.

Думаю, это мой первый настоящий вдох. Зная, что он занят другим. Не мной.

Он не может бороться за то, чтобы удержать меня здесь.

Потом я слышу его.

Его глубокий рокот наполняет комнату, стеклянный фасад здания за окнами темный.

Как долго я здесь нахожусь?

Беннетт стоит у стойки администратора, сильно перегнувшись через изгиб дерева в угрожающей позе. Человек за ней отодвинулся от стола, пытаясь избежать его гнева. Он поднимает руку, указывая на них пальцем и что-то бормоча себе под нос.

Облегчение захлестывает меня, как будто мои внутренности только что растаяли лужей.

— Мистер Адамс! — зовет его дама, ведущая меня по коридору, а носильщик толкает ручки моего инвалидного кресла всего в нескольких футах позади.

У меня кружится голова, когда я наблюдаю, как медленно, так угрожающе медленно Беннетт переводит взгляд на женщину. Таким взглядом только убивать.

Но именно тогда он видит меня.

Пока женщина продолжает говорить, а меня подталкивают все ближе и ближе, двери за спиной Беннетта открываются. Внутрь врывается ледяной воздух. Мои зубы стучат, глаза слезятся, а затем обсидиановые глаза Беннета отрываются от меня и возвращаются к женщине, стоящей перед ним, когда она передает ему планшет.

Мое инвалидное кресло останавливается, и Линкс мчится ко мне. Обесцвеченные светлые волосы в сумасшедшем беспорядке на его голове, золотисто-карие глаза дикие. Остаток пути он проскальзывает по полу. Его голени ударяются о плитку, когда он падает передо мной на колени.

Слезы текут из моих глаз, когда его большие руки обхватывают мои щеки. Он поднимается на колени, прижимаясь губами к моему лбу, снова и снова.

— Мне так жаль. — шепчет он. — Мне чертовски жаль. Теперь ты у нас. Ты всегда будешь с нами. Прости, прости, прости.

Линкс заключает меня в объятия, запах кедра и красных ягод обволакивает меня, его тепло проникает под мою кожу, когда он поднимает меня. Мои пальцы едва касаются пола, когда я рыдаю в изгиб его шеи. Мои руки безвольно опущены по бокам.

— Мы никогда не позволим, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Сокровище. Больше никогда.

— Ты в порядке, принцесса? — успокаивающий рокот Райдена достигает моих ушей в тот же момент, когда его теплая рука находит мою обнаженную спину, и я поднимаю глаза, натыкаясь на его серо-стальные.

Я киваю, хотя рыдаю сильнее. Губы Кинга приближаются к моей макушке, его рука обхватывает мою голову.

Флинн появляется с другой стороны от Линкса, и его руки