Читать книгу - "Помни меня - Лесли Пирс"

Мэри знала имена всех сорока женщин, откуда они были родом, какое преступление совершили, и имела представление об их семьях. Она даже заметила перемену в отношении к ней со стороны Кэтрин Фрайер и Мэри Хейден, возможно, потому, что они поняли, что она умнее и сильнее остальных, и решили быть на стороне победителя.

Мэри также разговаривала с некоторыми заключенными-мужчинами, то есть перекрикивалась с ними через решетку. Поскольку их часто забирали для работы на берегу, она узнала от них имена некоторых более человечных офицеров, находившихся на борту.

Капитан-лейтенант Ваткин Тенч заинтересовал Мэри. Заключенные рассказывали, что он молод, справедлив и рассудителен. Это был умный человек, и в прошлом во время войны в Америке сам находился в заключении. Он казался идеальным для плана Мэри, но пока что она не знала, как попасть в его поле зрения.

Она из кожи вон лезла, чтобы подружиться с теми женщинами, на которых приклеили ярлык шлюх. Это оказалось нетрудно, поскольку они были только рады, что кто-то интересуется ими, и Мэри обнаружила, что в общем они такие же, как она, — слегка рисковые, более интересные, чем другие женщины, и добросердечные.

Но хотя они часто давали ей кусочки еды или новую ленточку для волос и одалживали тряпки, когда у нее была менструация, все они держали рты на замке касательно своих мужчин и о том, как их впервые «подобрали». Мэри понимала почему. Они боялись потерять своих любовников и вытекающие из их связей преимущества.

Мэри подумала о том, что можно затеять драку с другой женщиной и наделать такой переполох, что ее вытащат из трюма. Но скорее всего, ее за это выпорют, и, даже если ей удастся увидеть Тенча, в подобных обстоятельствах она вряд ли сможет ему понравиться.

Однажды вечером, как всегда, принесли горшок супа и хлеб, и, как обычно, самые сильные проталкивались, чтобы ухватить куски побольше. Только страх умереть от голода заставлял женщин драться из-за супа. Он был неизменно холодным и жидким и состоял в основном из ячменя, небольшого количества овощей и кусочков жилистого тухлого мяса. Мэри потребовалось несколько дней, чтобы преодолеть отвращение, прежде чем она смогла локтями пробиваться к своей доле.

В тот вечер она стояла у двери и разговаривала с Люси Перкинс, девушкой из Сен-Остелла, когда несколько охранников отперли дверь и вошли. Мэри тут же оказалась в привилегированном положении и могла получить большую порцию, но, когда она заняла свое место в очереди и женщины за ее спиной начали толкаться, она обернулась и посмотрела назад.

Вид жалобных лиц тех, кто был слишком болен или слаб, чтобы подняться с постели и взять свою долю, шокировал ее. Некоторые протягивали свои миски, но слабый крик о помощи тонул в общем шуме, и никто, кроме самих несчастных, не замечал их плачевного положения.

Мэри возмущала несправедливость. Даже в детстве она ненавидела старших детей, которые запугивали малышей и тех, кто слабее. Поняв, что здоровые женщины, которые были в состоянии драться за пищу, обрекали больных на смерть, лишая их еды, она вдруг пришла в ярость.

Повернувшись к очереди лицом, Мэри широко расставила руки, преграждая дорогу к горшку с супом.

— Пусть сначала больные получат свою долю, — скомандовала она.

Наступила тишина. На чумазых лицах было написано удивление.

— Мы должны заботиться о больных, — сказала Мэри громким, отчетливым голосом. — Пусть охранники обращаются с нами как с животными, но мы люди, а не дикари. — Увидев Бесси в хвосте очереди, она крикнула ей: — Возьми их миски и принеси сюда, Бесси. Когда дадут им, пусть берут остальные.

Мэри услышала ропот несогласия, и это испугало ее. Но она не собиралась отступать. Она понимала, что охранники наблюдают с той стороны решетки, и надеялась, что если более сильные женщины набросятся на нее, то они зайдут.

— Да кем ты себя считаешь? Королевой, мать твою? — выкрикнула Эджи Крю, одна из самых оборванных и грязных женщин.

У Мэри уже были ранее стычки с этой женщиной. Мэри считала Эджи совершенно озверевшей. Она часто крала у других, не умывалась по утрам, когда приносили ведро с водой, и унижала всех, осыпая площадной бранью. Она насмехалась над Мэри, когда та выполаскивала испачканные во время менструации тряпки, и за ее попытки объединиться с некоторыми другими женщинами и попросить ведра с водой для того, чтобы вымыть пол. Сейчас тощее лицо Эджи пылало злостью, и она явно лезла в драку.

— Кто я такая? Я думаю, что я просто женщина, которая не хочет вести себя как животное, — сказала Мэри, посмотрев на нее жестким взглядом. — Так поступать неправильно. Еду нужно делить поровну, и я об этом позабочусь.

Бесси с мисками больных женщин протолкнулась сквозь толпу.

— Наполни их, Джейн, — приказала Мэри молоденькой беременной женщине, стоявшей у самого горшка и державшей в руке половник. Мэри много разговаривала с Джейн. Мало того что ее высылали за кражу подсвечника, приходской священник, который сдал ее констеблям, еще и изнасиловал ее.

Джейн послушно начала разливать суп в миски, и Мэри велела женщинам, которые стояли ближе, отнести миски больным.

— Потом вы получите свою порцию, — сказала она, чтобы подбодрить их.

На какой-то момент Мэри показалось, что она победила. Больные получили свою долю, а остальные женщины стали в стройную очередь за едой, но когда Мэри обернулась посмотреть на горшок с супом и убедиться, что там достаточно еды, ее внезапно ударили по голове миской. Она упала вперед, сбив кого-то с ног, и в тот же момент Эджи Крю заорала, призывая других женщин избивать Мэри.

Дверь распахнулась, и ворвались охранники, набросившиеся на заключенных с дубинками. Они подняли Мэри на ноги и бесцеремонно вытащили ее наружу.

Она знала, что они наблюдали за всем происходящим через решетку в двери, но она также поняла, что нечего надеяться на то, что они станут на ее сторону. Еще в замке Эксетер Дик Саллион объяснял ей, что все администрирование тюрем выставлялось на частный тендер, чтобы сэкономить государственные деньги. Он упомянул, что это хороший бизнес для аморальных людей: они нанимали тюремщиками самых жестоких людей, тех, которые не считали зазорным урезать пайки. В свою очередь владельцы тюрем закрывали глаза на то, что их персонал брал взятки и обращался со своими подопечными крайне жестоко.

Как раз из такой породы были те двое, что держали ее за руки, — уродливые, хитрые лица, сломанные зубы, тусклые глаза.

— За что вы меня? — спросила Мэри, когда смогла перевести дыхание. — Я никого не била.

— Ты призывала к мятежу, — сказал один. — Проклятая смутьянка.

— Ведите меня к капитан-лейтенанту Тенчу, — произнесла она смело. — Я все ему объясню.

Они не ответили, а просто потащили ее по коридору и вверх по наклонному трапу, на палубу. Мэри была уверена, что ее где-то привяжут и высекут, но в этот момент, когда ее легкие наполнил мягкий, свежий воздух, опьянивший ее после долгого пребывания в зловонном трюме, ей стало все равно, что с ней будет дальше.