Читать книгу - "Это не я, господин профессор! - Элла Яковец"

не так… Я… Понимаешь, это все зелье «Чары Инанны». Профессор Вильерс сказал, что знако «коразон» на твоем тонком теле… Но это не я, правда! Я мечтала о тебе… вас… с самой первой встречи, но я никогда бы не стала… А раз это действие зелья, то мне кажется, что это все нечестно, потому что…

Профессор Стэйбл слушал мои сбивчивые объяснения. И в какой-то момент его руки снова пришли в движение. Правая расстегнула пару пуговок на рубашке и нырнула под одежду. А левая достигла вершины, и пальцы профессора, сдвинув трусики в сторону, погрузились в уже неприлично влажную и горячую глубину.

— Но что вы делаете? — пролепетала я, выгибая спину и подаваясь навстречу руке профессора. — Это же действие зелья… Это не по-настоящему… Аххх…

Кажется, профессору было совершенно наплевать на какое-то зелье. Его пальцы скользили вдоль влажных лепестков, дразнили, ласкали, проникали немного вглубь, потом снова вверх, потом…

— Милая, ты плохо учила зельеварение, — промурлыкал профессор мне в самое ухо. — «Чары Инанны» — это очень даже по-настоящему. Связанные «Чарами Инанны» — это все равно, что истинно влюбленные. Хоть и ненадолго…

— Но ведь я же… — мозг что-то там возражал, но мои руки мне уже не подчинялись и снова обвили шею профессора.

— Выглядит так, что тебе хочется того же самого, что и мне, — губы профессора проскользили вдоль моей шеи и задержались на ключицах. — Скажи, если что-то будет не так…

— Но я пообещала профессору Вильерсу… — к концу фразы я перешла на шепот, потому что услышала, как профессор расстегивает штаны.

— Мы ему не расскажем, — веселые глаза профессора вдруг оказались напротив моих. И в этот же момент я почувствовала его место его пальцев между моих ног занял его член.

— Но если ты не хочешь… — проговорил он.

Я не дослушала, что он там хочет сказать. Да пофиг вообще! На Вильерса, на знак «коразон», на зелье это дурацкое! Я вдруг поняла, что если сейчас не почувствую, как он заполняет меня изнутри, то разрыдаюсь.

Так что я обхватила его ногами и буквально наделась собой на член.

На секунду мне стало стыдно за эту вольность.

Но на секунду.

Или даже меньше.

Потому что уже в следующую профессор приподнял меня за ягодицы и проник до самого дна. Мне даже стало почти больно от этого ощущения, что что-то огромное прокладывает дорогу в моей упругой и тесной глубине.

И, как и в прошлый раз, тело скрутила сладкая судорога, взорвавшаяся фейерверком искрящегося удовольствия. От живота и до кончиков пальцев.

И в этот же момент губы профессора слились с моими губами, приглушая мой стон.

В этот раз о двигался быстрее и напористее, будто каждым толчком пытаясь проникнуть еще глубже. И еще. И еще. И…

У меня еще сознание полностью не вернулось после первого оргазма, как внутри поднялась темная волна второго. И опять я как будто стала чем-то вроде стаи порхающих бабочек, трепещущих вокруг пульсирующего внутри меня члена профессора.

— Я сделаю тебе пропуск в корпус персонала, — проговорил профессор, и его голос выдернул меня из озера сладкого нигде.

— А? — я приоткрыла глаза и встретилась с горящим взглядом профессора.

— Истинная любовь, конечно, оправдывает быстрый перепихон в подсобке, — тихо засмеялся профессор. — Но хотелось бы оказаться в более комфортных условиях. Ведь так?

Глава 12

«Я не понимаю, — думала я, глядя, как профессор Стэйбл уверенно собирает в коробку разные предметы с полок. — Если он находится под действием зелья, то почему я так плохо соображаю?»

Я же совсем забыла, что мы вообще-то в подсобку пошли, чтобы какой-то инвентарь принести! И что там за дверью, так-то, сидят остальные любители ритуалистики.

Ничего не подозревающие любители ритуалистики!

Сейчас я отчетливо слышала их голоса. И они спорили про задачку, которую оставил им на доске профессор Стэйбл.

— Нам пора, а то всем покажется, что мы слишком долго, — руки профессора снова сомкнулись на моей талии, он прижал меня к себе, и реальность снова растворилась в долгом и умопомрачительно нежном поцелуе.

Который мы завершили с нечеловеческим совершенно усилием.

Посмотрели друг к другу в глаза и тихо одновременно засмеялись.

— Вперед! — профессор сунул мне в руки коробку и подтолкнул к двери. — Хотя подожди…

Он повернул меня к себе и оглядел с ног до головы. Застегнул пуговицу, поправил юбку.

— Вот теперь никому даже в голову не придет подумать о тебе что-то неприличное, — промурлыкал профессор в самое мое ухо. — Кроме меня, разумеется.

Тело отозвалось такой сладкой дрожью, что я чуть было не упала обратно в его объятия.

В голове безумными фейерверками взрывались эмоции.

Этого не может быть, но это просиходит!

Со мной!

Я сказала профессору про зелье, но он все равно…

И он даже не разозлился, когда я сказала…

Ох… Колени мои задрожали, и мне жутко захотелось снова оказаться на заваленном пергаментами столе. И чтобы…

— Давай отложим это до сегодняшней ночи, — прошептал мне на ухо профессор, и он легонько пошлепал меня по заднице.

Выдох-вдох. Соберись, Мелоди!

Я выпрямила спину.

Натянула на лицо невозмутимое выражение.

Покрепче сжала коробку со всяким ритуалистическим стаффом. И шагнула на выход, поймав себя на панической мысли, что как только я выйду из подсобки, все сразу догадаются, что именно у нас там произошло, ведь мы там были какое-то бесконечно-долгое время.

— Ну что, разобрались с моей загадкой? — зазвучал за моей спиной жизнерадостный голос профессора Стэйбла.

Все радостно загалдели, перебивая друг друга. А я поставила коробку рядом с доской и быстро юркнула на свое место.

И перевела дух, пытаясь осознать, что только что произошло.

Сладкий дурман начал потихоньку отступать, к мозгам вернулась «соображалка».

Так, а почему он как будто не удивился, когда я сказала про зелье?

Реально, как бы я отреагировала, если бы узнала, что с пылом и жаром отдалась кому-то только потому, что мне подсунули приворотное зелье?

Да я была бы в бешенстве!

Или у мужчин это как-то по-другому?

А что, если Вильерс вообще не прав? И не было никакого зелья?

Может быть, мне нужно лучше поискать информацию про знак «коразон»? Полное древо тонких тел проходят на старшем курсе и вообще не все, так что в деталях я эту теорию не знала, конечно. Но вроде как, нарисовать что-то извне на тонком теле нельзя. Можно только проявить один из семнадцати знаков. И «коразон» всего лишь один из них…

Мне отчаянно не хватало информации!

Но вскочить и убежать сейчас будет по меньшей мере