Читать книгу - "Рецепт счастья от доктора Тины - Ирина Степановская"

– Тебя обманешь… – Азарцев с уважением посмотрел на Славкины кулаки. Внутренне он уже был готов купить эту «восьмерку». Не хватало немного денег, но он знал, что, работая, расплатится быстро.

– Ну, ручки-то, конечно, заскорузли немного, – ухмыльнулся Славка. – Но все что надо – работают.

Азарцев невольно посмотрел на свои руки: тонкая кисть, гибкие, чувствительные пальцы. Раньше эти пальцы помогали живым, теперь украшают мертвых.

– Слав, я возьму машину.

– Не пожалеешь. Раньше-то у тебя какая была? – Слово «раньше» для людей из этой компании имело особенный смысл.

– Хорошая была. Не шикарная, правда, – Азарцев вспомнил свой удобный блестящий «Фольксваген», – но ездить было приятно.

– А у меня в той жизни был маленький внедорожник, – Слава отвел взгляд в сторону и посмотрел на свой экскаватор, стоящий неподалеку, – «Судзуки». Десять лет назад. Еще до того, как меня посадили. Желтенький такой. С правым рулем. И надпись какая-то яркая по всему борту по-японски.

– Может, это была японская «Скорая помощь»? – пошутил Азарцев.

– Может быть. – Слава не улыбнулся. – Я его очень сильно любил. Как женщину. Первую машину всегда так любят. Берегут. Лелеют. Ну, а потом, уже после тюрьмы, разные были. Сейчас, сам знаешь, на «мерине» езжу. Хороший «мерин», ничего не скажу. Но ту «дзушку» я больше любил.

Азарцев сказал:

– Мне машина нужна, чтобы на метро не ездить. Я боюсь там убить кого-нибудь. Во время давки. Случайно. На меня в метро нападает какая-то ярость. Я бы сказал, враждебность ко всем людям. Особенно если их скапливается вокруг меня много.

Слава помолчал, покрутил на пальце ключи от только осмотренной «восьмерки».

– Это потому, что ты злишься на людей, косметолог. На всех злишься, без разбору. – Он вдруг взглянул на Азарцева в упор, и тот увидел в его глазах спокойную, холодную уверенность. – А ты не злись на них, особенно на всех. Все ведь подряд не виноваты в твоих горестях. Если кто виноват конкретно, того надо к ответу призвать, а не рычать на весь свет.

Слава протянул Азарцеву ключи:

– На, езди. Деньги отдашь, как заработаешь. Я соседу скажу, он подождет с деньгами.

– А я не могу никого к ответу призвать, – сказал Азарцев. – У меня сил нет.

– У тебя желания нет, – отозвался Слава. – Было бы желание, и силы бы нашлись.

– Это точно, отроки мои! – добавил неслышно подошедший к ним отец Анатолий – высокого роста поп, с бородой, в рясе и с крестом на груди, как и полагается русским попам. Отец Анатолий тоже был членом их, так сказать, рабочего коллектива. – Было бы желание… – Он вдруг задрал до пояса свою рясу и достал из кармана джинсов, прячущихся под ней, пистолет. Повертел его на пальце, точно так, как минутой назад Слава вертел ключи, заглянул в ствол, зачем-то подул на него и аккуратно вытер белейшим носовым платком, также извлеченным из кармана. Азарцев изумленно посмотрел на тонкий, ясноглазый, иконописный лик отца Анатолия. Нежнейший румянец покрывал его щеки, чистая кожа на месте усов свидетельствовала, что и культовую бороду отец Анатолий носит не так давно. Азарцев месяц примерно работал в этой компании, но с такой неожиданной стороны интеллигентнейший и образованнейший отец Анатолий открылся Азарцеву впервые. Был, кроме этих трех, еще один юный отрок в этой компании – недоучившийся студент-скульптор Гриша. Стук его долота и троянки доносился сейчас из-за закрытой двери мастерской. Вообще-то, Азарцев не успел еще, всего за месяц знакомства, окончательно разобраться в своих новых друзьях.

– Просто жизнь, Володечка, конечно, дарована Богом, – задумчиво и нараспев, как он всегда говорил, произнес Анатолий. – Но, к сожалению, есть масса негодяев, которые хотят у тебя, аки звери лесные, эту жизнь отобрать.

– А как же, батюшка, притча про правую и левую щеку? – совсем не желая дискутировать, а так, полушутя, спросил Азарцев. Отец Анатолий нисколечки не смутился:

– Все правильно, Володечка, ты щеку-то подставь. И терпи. Терпи, терпи… Но уж коли бить будут совсем без совести, слишком сильно или тебе терпеть наконец надоест, так ты не стесняйся, хрястни разок промеж ушей! Хрястни так, чтобы башка окаянная, вражеская, надвое раскололась. Это не будет тебе препятствовать быть хорошим христианином. Отведи душу. Но потом не зевай, убегай быстро. А то еще хуже побьют.

– Что-то, батюшка, вы христианские заповеди как-то слишком свободно трактуете, – удивился Азарцев. – Как бы вас РПЦ в еретики бы не записала…

– Ах, милый ты мой, сын божий, – вздохнул Анатолий. – Боюсь, что в канцелярии не только Русской православной церкви, но даже и в самой небесной, – Анатолий с уважением задрал в небо указательный палец, – канцелярии даже не подозревают о моем существовании.

– Но как же? А этот приход, сама церковь, ежедневные службы, отпевание, крещение… Это что – обман?

– Ни боже мой! – засмеялся Слава и обнял отца Анатолия за худенькие плечи. – Все делается по-настоящему. Все честь по чести. И отец Анатолий настоящий тоже здесь раньше, как у нас говорят, работал. – Слава развел перед Азарцевым руки и показал размер приличного арбуза. – Вот такая ряха! Паству свою обманывал беспрестанно. С девками блудил. Деньги жертвователей расходовал исключительно на собственные нужды. Пьянствовал так, что несколько детей чуть не утопил в купели. Пришлось его заменить, не дожидаясь Высшей кары и наведения порядка и справедливости со стороны РПЦ.

– Так вы что, убили его, что ли? – заморгал Азарцев. – И закопали здесь же вот этим экскаватором?

– Господи, косметолог, какой ты у нас фантазер! – улыбнулся Слава, а отец Анатолий перекрестился несколько раз: – Свят, свят, свят!

– Нужно мне лично еще за этого… сидеть, что ли? Выгнали мы его просто.

– Как это – выгнали? – не мог успокоиться Азарцев.

– Очень просто. Сколько же, в конце концов, можно хапать?

– Во всяком случае, денег тех, что он здесь наворовал, мы с него не взяли, – сказал отец Анатолий.

– Мы его заставили эти деньги на счет детского дома перевести, – добавил Слава. – Но, впрочем, и там тоже что-то не очень видно, чтобы их правильно на детишек тратили. Может, поехать разобраться? Как ты думаешь, Анатолий? – Слава задал свой вопрос попу, но смотрел на Азарцева, и в глазах его переливались искорки смеха.

– Знаете, ребята! – Азарцев отдал ключи от машины Славе назад. – Идите-ка вы! Меня вот тоже некие любители справедливости взяли и выгнали из моей клиники. И клинику отобрали. Это, по-вашему, правильно?

– А ты что там, в своей клинике, воровал? Больных обманывал? Медсестер брюхатил? – в насмешливой улыбке искривился Слава.

– Никого я не брюхатил, – ответил Азарцев и повернулся, чтобы идти. – Закончим этот разговор. Я с вами работаю, но за всеобщую справедливость бороться не буду. Мне бы с собственной жизнью разобраться. И машину сейчас у тебя не возьму. Заработаю деньги, тогда и дашь ключи.