Читать книгу - "Ничего не обещай - Карен Хокинс"

Рокси вздохнула:

— Она думает, что ты создаешь проблемы.

— Так и было шестнадцать лет назад. Мне светила тюрьма, и она об этом знала. Все об этом знали. — Его серебристые глаза скользили по ней. — Даже ты об этом знала.

Да, она знала. Отчасти именно поэтому ее так тянуло к нему, тянуло с самого начала — за его наплевательское отношение ко всему тому, что давило на нее, клонило к земле. Хотя сейчас все было по-другому. Сейчас ее уже ничто не отягощало. Она была свободна и… ну, она не знала, что еще могла сказать ценного о новой себе, но в ней хватало решимости выяснить это. Так почему бы не сделать это прямо сейчас?

Она подошла к нему вплотную и провела пальцем по значку у него на груди.

— Сейчас ты не похож на плохого парня.

— Потому что теперь я не плохой парень. Я — власть и закон. — Он окинул ее долгим взглядом, и Рокси, к своему удивлению, заметила в его глазах сожаление. Ладонь его сомкнулась вокруг ее запястья. Пальцы его были такими теплыми. Он медленно отвел ее руку.

Рокси не могла отвести, взгляда от его серых глаз — смесь серебра и сланца с голубыми крапинками.

— Ник, я…

— Нет, Рокси, не надо. — Он отпустил ее руку и отступил на шаг. Вид у него был несчастный. Не дав ей ничего сказать, он развернулся и направился к своей машине. — Я, пожалуй, вернусь в офис. Надеюсь, твоя мама скоро поправится.

Вот так, как тогда. Он уходил.

Черт, так не пойдет! Рокси сделала шаг к нему:

— Ник?

Он замер, взявшись за ручку дверцы машины. Глаза его потемнели.

— Да? — Мозг ее лихорадочно заработал.

— Ты не мог бы… оставить у меня дефибриллятор? Нa случай если у нас закончится ледяная вода?

В глазах Ника мелькнуло удивление, потонувшее в низком, приятного тембра смехе. В уголках его глаз пролегли лучистые морщинки. От этой его улыбки сердце ее забилось в ускоренном темпе. Ей всегда нравилось, как он смеется.

И, не давая себе времени на раздумья, Рокси шагнула к нему, закинула руку Нику за шею и прижалась губами к его губам.

И в ту секунду, как губы их встретились, тот огонь, что продолжал тлеть все эти годы, вдруг превратился в ревущий пожар. Внезапно новый Ник стал Ником прежним, жарким и пылким, требовательным и неукротимо страстным. Он прижал ее к себе так, что она сразу почувствовала его эрекцию.

Она провела рукой по его волосам, ладони его скользнули вниз, он сжал ее ягодицы, и дрожь наслаждения пронзила ее.

Где-то далеко хлопнула дверь, и этот звук привел его в чувство. Что он делает, черт возьми? Одно прикосновение Рокси, и он снова стал безумно влюбленным девятнадцатилетним парнишкой. Он забыл, как сильно Рокси могла его возбуждать.

Ник подавил стон, стремясь обрести контроль над ситуацией. Дышал он часто и хрипло. Черт, он уже не тот отчаянный импульсивный мальчишка. Теперь он взрослый мужчина, наделенный ответственностью. Он научился ценить жизнь. Ему ни к чему идти на поводу у своего либидо всякий раз, как оно заявляет о себе. Пора загнать волка назад в клетку.

Он взял себя в руки и отпустил ее, отступил. Тело его мучительно ныло, требуя логического завершения.

Рокси уронила руки и поежилась.

— Bay.

— Да, вау. — Он не мог заставить себя не смотреть на ее губы. Нежные и розовые, они словно напрашивались на поцелуи.

Она улыбнулась. Щеки ее раскраснелись.

— Совсем как в старые времена.

Едва ли какие-то другие слова могли быстрее привести его в чувство. Все действительно было как в старые времена. Тогда он играл с огнем, и сейчас ему грозила та же участь.

Она смотрела на него с озорной улыбкой.

— Но на этот раз неуправляемый ребенок не ты, а я. — Рокси протянула руку и медленно повела по застежке его рубашки. У Ника пересохло во рту. Вот сейчас очень кстати было бы применить хлопушку — чтобы оглушить и приструнить разыгравшееся либидо.

Как раз в тот момент, как рука ее достигла его ремня, Ник выдохнул.

— Нет, — мрачно заявил он. — Рокси, мне надо идти.

Ее голубые глаза расширились от удивления.

— Прямо сейчас?

— Мне нужно возвращаться в офис.

— Разве ты не можешь задержаться на часик? Мы могли бы вспомнить старое.

— У меня работа.

Она улыбнулась ему улыбкой искусительницы:

— Но это не значит, что ты не можешь иногда поцеловаться с женщиной.

— Я не могу целоваться с тобой, — твердо заявил он.

— Почему? — раздраженно спросила она. — Я теперь уже не замужем.

— Дело совершенно не в этом. — Дело в его способности, вернее, в его неспособности себя контролировать, мыслить трезво и принимать взвешенные решения. И еще в том, как грудь Рокси прижималась к его груди, как сережка в ее пупке шаловливо подмигивала ему из просвета между топом и шортами.

Ник развернулся и забрался в машину. Захлопнув дверцу, он завел двигатель, не рискуя даже взглянуть на нее еще раз.

— До свидания, Тремейн. Передай брату, что как-нибудь я к нему загляну.

С этими словами он уехал. Рокси смотрела ему вслед, и глаза ее были холодны как лед, а губы припухли от его поцелуев.

Все было точно так же, как в прежние времена.

Из окна спальни наверху, Марк, пока бригада «скорой помощи» укладывала свои приборы, наблюдал за тем, как Рокси, круто повернувшись, решительной походкой направилась к дому. Интересно.

Если честно, неожиданный развод Рокси и Брайана его обрадовал. Он, конечно, ни за что не станет говорить об этом сестре. Многие пытались приободрить его во время развода с женой, рассказывали о недостатках и несовершенствах Арни. Им казалось, что они оказывают ему услугу. Но это не помогало.

И Рокси это тоже не поможет. Ей еще предстоит найти свою дорогу к миру с самой собой. Хотя… Он посмотрел на дорогу, туда, где только что стояла машина Ника. Хотелось бы, чтобы эта встреча не принесла ей новую боль и разочарование.

Марк вернулся в спальню матери и раздраженно огляделся. Спальня была белой. Вся. Не кремовой, не светло-серой, а именно белой, ослепительно белой, наглядный пример того, что можно считать образцовым штампом из фильмов о Юге времен Гражданской войны. Кровать под белым балдахином, простыни с кружевным подзором, пуховое одеяло, салфетки, шторы на окнах, ковер, туалетный столик, книжные полки — все белое и в кружевах с рюшами. Даже безделушки в комнате и те были белыми — свечи, рамки для фотографий, подушки, горкой сложенные на кровати, несколько книг, пара пейзажей (хотя и изобилующих белыми пушистыми облаками) да мамино лицо были единственными цветными пятнами в этой белой комнате. Марк перевел взгляд на мать: