Читать книгу - "Виртуальные войны. Фейки - Георгий Почепцов"

Сегодняшняя малая ложь — это фейки. Они отражают не столько действительность, сколько ее видение обиженными людьми. На этом сыграли политики, приведя к власти популистов. Это политические последствия того, что благодаря соцсетям возник голос масс, который можно обозначить как дисперсные коммуникации, наряду с массовыми и индивидуальными. Дисперсные коммуникации все равно будут «приручены», но мы застали только начальный период выхода их на арену, который обеспечили новые технологии.

Это политическая составляющая их появления, но есть и психологическая, которая проявилась новыми взаимоотношениями масс и массовой коммуникацией с ее продукцией.

В этой сфере исследователи видят четыре новых тренда^[689]:

• возросшее несогласие по поводу фактов и аналитической интерпретации фактов и информации;

• стирание граней между мнением и фактом;

• возрастание относительного объема и результирующего влияния мнения и личного опыта над фактом;

• падение доверия к ранее уважаемым источникам фактической информации.

По сути, мы видим в этих трендах разрушение всей системы массовой информации прошлого. Человек при этом оказался на раздорожье. С одной стороны, он хочет получать больше информации. С другой, он не верит существующим источникам информации.

Странным образом статус информации и структур, которые ее обрабатывают и порождают, вырос до несопоставимых с прошлым высот (типа Google и Facebook), однако все это происходит наряду с огромным недоверием к информации.

Фейки были всегда, только тогда они носили другие имена. Они могли называться ложью, могли слухами. Фейки не несут особой опасности, если их не готовят и не распространяют индустриально, поскольку тогда они становятся дезинформацией, сознательно созданной для введения в заблуждение массового сознания.

Еще один фактор сегодняшнего развития подметил Д. Мирджакып: «Сейчас многие сталкиваются с мнением, что сегодняшним вызовом для человека (определяющим новую эпоху) является неизбежный рост информационно-цифрового социального фактора. То есть той стадии прогресса, когда большой социум входит во всеобщую коммуникацию, вводит всех в реальность виртуальной действительности, ментально истощая каждого индивидуума, высасывая его соки духовной потенции к пониманию и мышлению, заменяя подлинное знание о вещи просто ее информационной внешней составляющей (накладывая на нее цифровой код). То есть самому принципу слова наносится удар со стороны абсолютно пустой цифры. И таким образом это общество раскрывает определенные грани своего сверхчеловеческого, надчеловеческого присутствия»^[690]. То есть цифровое понимание не является человеческим, его недостаточно для человека.

Или еще один отклик на «Черное зеркало», акцентирующий исчерпанность рационального понимания действительности: «Нам всем стоит серьезно и как-то по-новому задуматься: а с помощью каких инструментов мы понимаем современный мир? И в этой полифоничной среде, как мне кажется, именно художественный способ осмысления, восприятия реальности, обретает все большее влияние. Само по себе это не новость. На протяжении почти всей человеческой истории именно художественное, в чем-то мифологическое осмысление реальности было основным. И только в XX веке возникла странная иллюзия, что разум сам по себе чего-то стоит. Но, похоже, иллюзия развеивается. И о современном нам мире больше и точнее рассказывают художники, а не университетские профессора»^[691].

Мир оказывается все сложнее и сложнее, не только технологический, но в том числе и человеческий мир. Прогресс не облегчает нам его понимания. Мы каждый раз сталкиваемся с совершенно новыми последствиями нашего рационального вмешательства в понимание мира. И столь же активно виртуальное заменяет реальное.