Читать книгу - "Психология лжи. Обмани меня, если сможешь - Пол Экман"

Однако не все обманщики настолько наглые, некоторые просто не покажут вида, что о чем-то догадались, чтобы выиграть время и замести следы или приготовить достойное отступление. К несчастью, скрыть подобную догадку способен не только лжец; правдивые люди тоже могут утаить обнаруженное ими подозрение в свой адрес. И делают они это по множеству разнообразных причин. Одни — для того чтобы избежать сцен, другие — чтобы выиграть время и собрать доказательства в свою защиту, третьи — чтобы предпринять некие ходы, которые заставят подозревающих решить дело в их пользу и т. д.

Одно из самых сильных преимуществ знания о существующих в твой адрес подозрениях — возможность избежать топкого болота неуверенности. Причем даже если жертва знает, что ей не удалось скрыть от верификатора свою догадку, все равно правдивый человек, равно как и лжец, могут попытаться скрыть любые свои чувства относительно этого понимания.

Поскольку подозрение стало известно, лжец может захотеть скрыть боязнь разоблачения, а говорящий правду — страх перед тем, что ему не поверят, гнев или страдание, возникшие вследствие этого подозрения, не подумав о том, что эти чувства могут быть неверно истолкованы. Увы, если бы только лжецы пытались скрывать свои чувства, насколько проще было бы обнаруживать обман! Хотя и в этом случае нашлись бы ловкачи, которые научились бы, наоборот, выказывать нужные чувства…

Другое преимущество незнания жертвы о подозрении заключается в возможности применения в этом случае так называемого теста на знания виновного. Дэвид Ликкен, психолог-физиолог, критикующий использование детектора лжи, убежден, что этот тест может значительно улучшить точность результатов. Тест на знания виновного производится следующим образом: следователь спрашивает подозреваемого не о том, совершил ли он какое-либо конкретное преступление, а о том, что может знать только действительно виновный. Предположим, кого-то подозревают в убийстве (у подозреваемого есть причина совершить преступление, его видели неподалеку от места преступления и так далее). В этом случае можно попытаться восстановить картину, которая в подлинном виде известна только следователю и только действительно виновному. Например, у подозреваемого могут спросить: «В каком положении находился убитый — лицом вниз, лицом вверх или на боку?» После каждой части вопроса подозреваемый должен сказать «нет» или «я не знаю». Тот, кто действительно совершил убийство, знает, что убитый лежал, например, лицом вверх. В своих лабораторных исследованиях Ликкен обнаружил, что у человека, обладающего знанием виновного, при упоминании истинного положения дел тут же происходят изменения в ВНС, фиксируемые детектором; в то время как невиновный на все вопросы реагирует одинаково. И, несмотря на любые попытки виновного скрыть факт своего знания, в случае применения этой техники детектор обязательно обнаруживает обман[117].

Преимущество этого теста заключается в том, что при его применении все необычные реакции невиновного человека никак не относятся к тому, в чем именно его заподозрили. Даже если он опасается, что ему не поверят, или разгневан, или страдает из-за того, что попал в столь тяжелую ситуацию, все равно возможность того, что невиновный сильней всего эмоционально отреагирует на «лицом вверх», практически равна случайности. А таких вопросов задается немало. Короче говоря, тест на знания виновного устраняет самую большую опасность, существующую при попытках обнаружения лжи, — ошибку неверия правде, происходящую из-за того, что чувства заподозренного во лжи, но говорящего правду человека, путают с чувствами лжеца.

К несчастью, эта многообещающая техника обнаружения лжи еще не стала предметом обширных научных исследований, и ее точность до сих пор под вопросом, ибо несколько проведенных на эту тему исследований не подтвердили той абсолютной точности, которую предполагал Ликкен в своей первоначальной работе. Недавнее заключение БТО[118], касающееся использования детектора лжи, отмечает, что «тест на знания виновного показывает более низкий уровень процентного отношения выявленных виновных, чем другие, обычно применяемые детекторные техники». Было выявлено, что при его применении относительно высока доля ошибок веры лжи, зато низок уровень ошибок неверия правде[119].

Кроме того, тест на знания виновного имеет весьма ограниченное применение где-либо, кроме уголовных расследований. Слишком уж часто человек, предполагающий, что стал жертвой обмана, не обладает той информацией, которая есть у лжеца, а без этого проведение теста бессмысленно. В романе Апдайка «Давай поженимся» Руфь знает, что у нее роман, и знает с кем. У Джерри, ее мужа, есть только подозрения, и поскольку он не владеет информацией, доступной только виновному, то и не может применить тест на знания виновного. Чтобы применять его, верификатору необходимо точно знать, что произошло, и сомневаться только в том, кто это сделал.

Также если верификатор лишь предполагает, как все произошло, тест этот не может применяться для того, чтобы выяснить действительную картину происшествия. Он требует абсолютной уверенности со стороны верификатора во всем, что касается происшествия, кроме исполнителя. Если же неизвестно ни то, что именно сделал виновный, ни то, что он при этом чувствовал, — если верификатору неизвестны все обстоятельства дела, применять тест на знания виновного нельзя.