Читать книгу - "Счастье. Уроки новой науки - Ричард Лэйард"

Есть также искажающий эффект непредвиденного привыкания. Одна из причин того, почему счастье не увеличилось, несмотря на наш высокий уровень жизни, в том, что мы привыкли к столь высокому уровню жизни. Поначалу дополнительные удобства приносят дополнительное удовольствие. Затем мы к ним адаптируемся, и удовольствие возвращается на прежний уровень. Действительно, удовольствие ассоциируется главным образом с изменением в доходе, а не с его уровнем. В какой-то степени это напоминает классические формы зависимости, такой как алкогольная или наркотическая, когда вы должны постоянно увеличивать дозу, чтобы поддерживать уровень удовольствия неизменным[310]. Насколько отличаются эти источники удовольствия от источников более глубокого удовлетворения, таких как семья или друзья, которые доставляют нам его постоянно?[311]

Если бы мы могли предвидеть привыкание к доходу, наши решения не искажались бы им. Это был бы просто факт жизни, который мы учитываем. Но в реальности те, чей образ жизни улучшился, ожидают от этого больше счастья, чем получают на самом деле[312]. Причина в том, что этот новый стиль жизни становится более или менее необходимым – факт, который они не могли полностью предвидеть[313]. Здесь напрашивается аналогия с курением. Только 25 % молодых людей, начинающих курить, ожидают, что будут курить и через пять лет. В действительности, курить продолжают 70 %. У них сформировалась зависимость.

У нас принято облагать налогами траты на зависимости. Существует высокий акциз на табак, и это правильно. Налоги на курение, как было выяснено, приносят пользу потенциальным курильщикам, сокращая курение, хотя они и платят больше за то, что курят[314]. Мы должны без сожалений облагать налогами и другие нездоровые, аддиктивные траты.

Итак, есть два искажения, которые может скорректировать налогообложение: одно от загрязнения, другое от непредвиденной зависимости. Но насколько высокими должны быть налоги? Надлежащий уровень налогов зависит от многих соображений, включая то, сколько следует тратить на общественные услуги, а сколько на перераспределение. Однако если у вас некое представление об этом вопросе, не включающее в себя аргументы, приведенные в этой главе, но теперь вы согласны с подобными доводами, вам следует пересмотреть исходные взгляды на уровень налогообложения.

Данный пункт может быть изложен более техническим образом. Когда экономисты думают о налогообложении, они, как правило, предполагают, что любые подоходные налоги или расходы являются искажающими. Это означает, что один фунт, полученный в качестве налога, в действительности ударяет больнее, чем простая потеря одного фунта: такое различие называется «чрезмерным налоговым бременем». Оно мешает обосновывать налоги. Тем не менее, если налог является не искажающим, а корректирующим, никакого «чрезмерного бремени» нет. И поэтому обосновать расходы на социальные нужды, а также налоги становится проще[315].

Хотелось бы уточнить, насколько проще, но пока не хватает достоверных данных. Ясно одно: мы не делаем из мухи слона, ведь если дополнительный доход так слабо отразился на приросте счастья в обществе, во всем этом есть нечто крайне расточительное.

Открытия, описанные в главе 4, неслучайны. Там мы говорили о некоторых оценках национального счастья, когда некто зарабатывал и тратил лишний фунт. Тот, кто зарабатывал, получал выигрыш в счастье. Но по причине загрязнения остальная часть общества теряла в счастье одну треть от того, что выигрывал заработавший лишний фунт[316]. к тому же из-за привыкания сам индивид в следующий период терял около 40 % того, что он выиграл в счастье в предыдущий период, и большая часть этих потерь была непредвиденной. Таковы сильные негативные эффекты. Но их окружает столь обширная область неопределенности, что пока еще они не могут служить прочным основанием для разработки политической программы[317].