Читать книгу - "В середине жизни. Юнгианский подход - Мюррей Стайн"

Бубер, должно быть, имел в виду аналогичную модель для определения отношений Я-Ты: его концепцию можно представить как странствие двух влюбленных душ, которые представляют в своем воображении и помогают представить другому реальность целостной психологической личности. Отношение Я-Ты смешивает субъектов в зоне общей субъективности, где все важные объекты мира имеют субъективную ценность и значимость и по этой причине продолжают существовать в этой области.

Это имеет в виду и Кереньи, упоминая свадебное путешествие. Но, в отличие от Бубера, он помещает переживание вне структур нормальной общественной жизни. Этот момент не так сильно выделен у Бубера. Кереньи пишет: «Разве не отправляются в свадебное путешествие те, кто стремятся освободиться от обязательств перед обществом, в котором они выросли и с которым они тесно связаны, и те, кто хотят быть безоговорочно и безгранично открытыми друг перед другом, как две обнаженные души (Hochzeitstreise)»? (1976, р. 14). Здесь в том, что мы называем свадебным путешествием, собираются вместе стремление к свободе от социальных ограничений, переживание лиминальности и глубокое чувство близости.

Свадебное путешествие, конечно, представляет рискованное погружение в лиминальность, находящуюся между статусами и идентичностями, и поэтому происходит в психологической области, где доступен весь набор лиминальных переживаний. Эмоциональная валентность свадебного путешествия может легко колебаться и в сторону образов спуска в подземный мир, как в мифическом захвате Персефоны Гадесом и последующем их свадебном путешествии в страну мертвых, и в сторону перехода Я-Ты через неведомые земли и приятные моменты времени, сопряженные с изменением сознания. Свадебное путешествие может оказаться опасным периодом эмоционального подъема и напряженного беспорядка или же периодом деликатного дружеского общения и беззащитной близости. Присутствие Гермеса предполагается на обоих концах этого спектра: на одном – как похитителя и трикстера, на другом – как стимулятора переноса и душевного общения. Кереньи объединяет эти два аспекта присутствия Гермеса в предложении, которое идет сразу после процитированного отрывка: «Не является ли это путешествие "Heimfübrung" ("отвозом домой" невесты), а также "Entfübrung" ("бегством с возлюбленным") и поэтому "герметичным"?» (Там же).

Heimfübrung, или отвоз невесты домой, относится к древнегреческой практике похищения невесты, которая также встречается и у других народов, когда мужчины одного племени совершали набеги на другие племена, обычно ночью, с целью похищения женщин и превращения их в своих невест. Комментируя этот вид похищения в связи с исследованием по Гермесу, Норманн О. Браун пишет следующее:

«Первобытные общины выходят за пределы своих границ в поисках не только материальных благ, но и жен. И поскольку передача женщин из одной семейной группы в другую сопряжена с такими же опасностями и трудностями, как и передача собственности, обычаи и традиции, сложившиеся вокруг брака, имеют сходство с обычаями и традициями, определяющими торговлю. Похищение невесты, следы которого сохранились в брачных обычаях греков, происходит по той же схеме, что и обмен по взаимному согласию на похищение; формально оно соблюдается даже при согласии семьи невесты на брак. В эпоху деревенских общин праздники на границе предоставляли удобный случай как для заключения брака, так и для торговли. Таким образом, традиция заключения сексуальных договоренностей на праздниках существовала уже в классические эпохи. «Похищение» незнакомой женщины было магическим актом, который совершался в обрядах на границе. Именно так Гермес стал покровителем магического искусства обольщения и брака».

(Brown, 1969, р. 43–44)

У Кереньи слово Heimfübrung заключает в себе ссылку на сцену отправки похищенной невесты домой, и это путешествие представляет герметическое событие, особенно когда невеста готова сотрудничать и идет на это добровольно. Ибо в этом случае магия Гермеса возымела действие потому, что невеста была соблазнена. Это второе значение слова Entfübrung у Кереньи. С одной стороны, оно означает «бегство с возлюбленным», когда двое возлюбленных украдкой ускользают ночью и отправляются в свадебное путешествие без благословения семьи или общества. Но оно может оказаться не связанным с браком и означать просто «обольщение», магическое действие, посредством которого возлюбленный чарами преодолевает сопротивление другого возлюбленного или возлюбленной и мягко убеждает его или ее уступить бессознательному желанию без обязательств по обеспечению в будущем очагом и домом. Поэтому Entfübrung может иметь значение «быть введенным в заблуждение», и здесь Гермес играет роль трикстера. Извилистый путь герметического странствия внезапно исчезает или превращается в тупик («Мало пользы он приносит и ночью бесконечно обманывает племена смертных» (Hymn, 577–578)). Герметическое странствие характеризуется неясностью и сложностью, и его качества и исход во многом непредсказуемы. Мы можем думать, что нас ведут домой, когда в действительности нас взяли только на прогулку.

Неясности, составляющие неотъемлемую часть лиминальности, свадебного путешествия и структуры при отсутствии явных противоречий, согласуются с наблюдениями Кереньи: «Странствие – лучшее условие для любви» (Там же). «Странствие» в смысле свадебного путешествия, по Кереньи, означает переход в лиминальность и прохождение через нее и отличается от «поездки». Торговцы, государственные деятели и туристы «совершают поездки». Лиминальные персоны «странствуют». Кереньи пишет:

«… мы должны… вообразить часто воспринимаемую реальность «странствия» как нечто совершенно особенное… Одиссей не «путешественник». Он – «странник»… не только по причине переездов с места на место, но и в силу его экзистенциальной ситуации. Путешественник, несмотря на переезды, придерживается постоянной базы, даже если она узко не ограничена. С каждым шагом он овладевает следующим куском земли… он всегда остается привязанным к надежной почве под ногами… Возле каждого очага, повстречавшегося на его пути, он требует предоставления ему гражданства… Его хранителем является не Гермес, а Зевс – бог безграничных просторов и надежной тверди. Напротив, ситуация странника определяется движением, неустойчивостью. Тем, кто глубже укоренился, даже путешественнику [sic!], кажется, что он всегда находится в полете. В действительности он заставляет себя исчезнуть ("испариться") для всех, в том числе и для себя. Все вокруг становится для него призрачным и невероятным; даже его собственная реальность кажется ему призрачной. Он полностью поглощен движением, но не человеческим общением, которое могло бы связать его».

(Kerenyi, 1976, р. 12–14).

Таким образом, это не просто акт поездки, который определяет герметическое странствие и составляет «оптимальное условие для любви», а скорее состояние лиминальности, точным словом для которого является «пребывание в пути».

Понятие «странствия» у Кереньи, которое по существу совпадает с моей идеей «плавания», включает ощущение нереальности и невероятности. Странники или плаватели воспринимаются подобно призракам, даже для самих себя («Разве это делаю я?»); они исчезают из поля зрения своих стабильных друзей и окружающих, растворяются в воздухе («испаряются»), эмоционально исчезают; они избегают социальных обязанностей и обязательств, уклоняются от ответственности, ускользают от понимания, дрейфуют, прячутся, исчезают. Эти глаголы характеризуют движения Гермеса. Это и есть его мир. Однако в этом мире парадоксальным образом появляется особая возможность уникальной любви и дружеского общения, которые превосходят коллегиальность по напряженности и уступают ей по надежности.