Читать книгу - "Территория взрослости. Горизонты саморазвития во взрослом возрасте - Елена Сапогова"

В детстве на меня очень сильное впечатление произвел один случай. Я его запомнила на всю жизнь, настолько меня потрясла реакция бабушки и все, что затем последовало. Бабушка у меня вообще была очень уравновешенная, рассудительная, выдержанная, она никогда не ругалась и не спорила по пустякам. Увидеть ее взволнованной, кричащей, сыплющей проклятиями – это был абсолютный нонсенс. Она всегда вела себя достойно и сдержанно.

И тут однажды она прочитала в каком-то журнале «полезный совет», что можно чистить замшевую обувь кусочком немного подсохшего хлеба. Возмущению бабушки не было границ! Даже если кто-то так поступает, как это можно было опубликовать?! Она с гневом и болью рассказала об этом всем, кто хотел ее слушать, но, главное, она предприняла беспрецедентные для нашей семьи действия – сколько мы ее ни отговаривали, она написала возмущенное письмо в редакцию журнала с требованиями извинений ко всем читателям, на чью жизнь пришлись война и голод. Между ней и редакцией завязалась короткая, но яростная переписка, которую бабушка – тоже беспрецедентный случай! – вынесла на обсуждение, попросив мою классную руководительницу организовать классный час на тему отношения людей к хлебу. И там состоялась не менее эмоциональная дискуссия, в которой бабушка не нашла полного понимания. Но больше всего мне запомнилось другое: поняв, что отношение современных людей к хлебу вовсе не святое и однозначное и ей не переломить сложившуюся ситуацию, моя стойкая и сдержанная бабушка… расплакалась. И по сей день, когда я выбрасываю засохшие или заплесневевшие остатки хлеба (а я, надо сказать, делаю это очень редко, хотя хлеб сегодня часто бывает некачественным), я испытываю острое чувство стыда, вспоминаю бабушку и клянусь себе, что это – в последний раз.

Накопление биографем и обозначение их эмоционально-когнитивными метками не спонтанны. Воспользовавшись идеей К. Хорни, можно предположить, что они подчинены трем основным внутренним интенциям личности – «к людям» (любовь, защита, конформизм, подчинение, согласованность действий), «от людей» (независимость, свобода, отдаление от людей), «против людей» (успех, власть, признание, сила, подчинение других).

Биографема – своеобразный «мостик» между реальностью, в которой живет человек, и его соображениями о ней. Они в большей степени, чем другие единицы, участвуют в построении общей (базовой) картины мира субъекта. Остальные единицы во многом «отходят» от содержания реальных биографических фактов, заменяя его пристрастным отношением к ним. Являясь результатом герменевтической обработки фактов, эти единицы, обобщенно говоря, «занимаются» не реальностью, а самой личностью и проекциями в ее внутренний мир жизненных случаев.

Упорядочивание, сцепки и согласования автографем образуют новые, может быть, даже отличные от цепочки жизненных происшествий смысловые компоновки жизнеописаний и, следовательно, несколько иную структуру представлений о себе и описаний своей жизни. С помощью автографем формируются новые причинно-следственные связи, понятные и кажущиеся закономерными обычно только самому субъекту и иногда даже отходящие от объективной логики происходившего: к примеру, человек считает нечто «посланным ему наказанием за…», «знаком…», «предупреждением о…», «воздаянием за…».

Внутренняя трансформация биографем в автографемы, сопровождающая процесс извлечения экзистенциального опыта из опыта жизненных происшествий, может быть иллюстрирована следующим образом. Например, рассказчик повествует о своей профессиональной карьере с целью социальной демонстрации того, как сформировался его нынешний достойный социальный статус, выстраивая необходимые биографемы («образование», «служба», «достижения», «репутация», «профессионализм», «заслуги» и т. д.) в определенном логическом порядке. Тем самым он транслирует слушателям определенный стиль жизни, соответствующий позитивной социальной оценке. Из биографемного тезауруса при этом изымается все то, что не согласуется с транслируемым концептом «я этого достоин, я это заслужил упорным трудом и правильной жизнью».

С точки зрения социальной оценки перед нами предстает стройная, закономерно обусловленная текстовая реконструкция его жизни. Но на уровне аутоидентичности свой будто бы осмысленно и целенаправленно осуществленный карьерный рост, на который затрачено много времени, рассказчик считает «тормозом» своей свободы и самореализации, противоречащим его истинным желаниям быть признанным, любимым, достойным и т. д. Рождение детей «путами на ногах» в то время, когда он хотел решать другие личностные задачи, активное участие в социально-политической жизни – следствием собственной слабости, беспринципности, ведомости, корысти, свидетельством непреодоленного конформизма и приспособленчества и пр.