Читать книгу - "Самоучитель по философии и психологии - Андрей Курпатов"

Сначала о самой «невозможности содержательной коммуникации».Для сообщения я использую речь, а если даже и пытаюсь сообщить что-то как-тоиначе, то все равно использую речь, думая о том, что пытаюсь сообщить. За каждымсловом в моей речи стоит некоторое значение (слово обозначает что-то, что я«ощущаю» или имел случай «ощущать»), но это всегда мое личное значение,поскольку оно - это мой личный психологический опыт, которого нет у другогочеловека.

У каждого из нас даже «опыт» «стула» свой; а потому, когда яговорю «стул», я понимаю под этим мой психологический опыт «стула», тогда какреципиент моего сообщения понимает под этим - «моим» - словом свойпсихологический опыт «стула». По сути, мы говорим о разных «стульях» (даже еслиречь идет об «одном и том же» стуле), но здесь конфликт не так очевиден, какесли бы речь шла о «боли», о «любви» или даже о каких-нибудь «кварках». Какойбы ни была содержательность, она - это я (или не-я), т. е. я должен сообщитьсебя другому (или другой себя - мне), а это в принципе, невозможно. У насвозникает лишь иллюзия взаимопонимания с большим или меньшим «прагматическимизъяном».

В непосредственном контакте с другим человеком мы не в силахощутить эту «невозможность содержательной коммуникации». Нам кажется, что наспонимают, ведь собеседник слушает нас, отвечает нам, реагирует на нашивысказывания. Но на самом же деле он «слушает» свои значения того, что мыговорим, реагирует на свой собственный психологический опыт, он отвечает нам собой,а не нами. Да мы и сами не можем ощутить непонятности собственных высказываний,ведь наше мышление диалогично: мы формулируем свою мысль в словах и нам онапонятна. Вот я читаю то, что только что написал, и понимаю, что написал… Нопонял ли я то, что написал, когда прочел, или еще до того, как написал, еще дотого, как облек эту идею в слова! Конечно, «до», и всегда так! Иначе я бысчитал себя наделенным даром автоматического письма, причем каждый человекдолжен был бы подозревать в себе эту способность, но нет, таких людей, есливерить психопатологии, лишь редкие единицы.

Сначала мы способны лишь ощутить то, что родилось в нас, -схватить, таким образом, суть мысли. Сразу вслед за этим мы непременноформулируем свою мысль, и уже сформулированной мы, как нам кажется, прекрасноее понимаем. Но ведь в этом случае в нас говорит это наше дословесноепонимание, та пойманная нами за хвост суть мысли, возникшая еще до облечения еев прокрустово ложе слов! Вот поэтому-то мы и не можем, не в силах, проверить,проконтролировать понятность своей собственной мысли для другого. Впрочем, исомневаться в оной для говорящего нет никаких оснований, ведь он-то еепонимает! По крайней мере что-то свое он действительно понимает…

Теперь о «неопровержимых доказательствах»… Здесь дело вструктуре: если мы способны расчертить структуру, представить ее, а этовозможно не указанием на нее (так, как мы указываем на какой-нибудь предмет),но формированием ее границ, то содержание этой структуры уже не будет иметьпринципиального значения. Всякий увидит, что эта структура предполагаеткакие-то возможности, а какие-то нет, всякий сможет понять, чего следуетожидать от этой структуры, а чего не следует. Именно благодаря подобной тактикеДмитрий Иванович Менделеев «открыл» недостающие элементы своей таблицы, хотя нион, ни кто-либо иной их и в глаза еще не видел. Тем самым этот замечательныйученый продемонстрировал нам то, что содержание вполне можно проигнорировать,впрочем, данный пример скорее аллегория, нежели «прецедент», поскольку в основездесь все-таки лежала содержательная закономерность.

Я попытался расчертить такую структуру, представив на судпублики отношения между человеком и окружающим его миром, точнее говоря, «процесс»«отношения» между двумя соответствующими «центрами». Получилось, на мой взгляд,убедительно, хотя, конечно, только на мой взгляд…