Читать книгу - "История целибата - Элизабет Эбботт"

Бойкот чрева представлял собой своего рода объявление энкратитами войны скотскому разврату и задуманному дьяволом нынешнему веку, где бедные люди голодали, а правители проматывали целые состояния на блиставшие роскошью дворцы. Кроме того, бойкот чрева освобождал женщин от пожизненного рабства. Энкратиты рассматривали свадебную вуаль девственницы как символ грядущего сексуального позора, а возведение роскошного и гостеприимного свадебного шатра как создание оков порока, подчиняющих тело чувственности, сексуальности, рождению и воспитанию детей. Как учил Иуда Фома, «узы брака исчезают, порождая презрение, лишь Иисус пребывает вовеки»[149].

После принятия целибата мужчины и женщины могли мирно собираться вместе, жить парами и объединяться в общины, схожие с предшественницами американских общин шейкеров. Эти общины процветали в горах Сирии и Малой Азии, они пополнялись в основном за счет новообращенных и детей-сирот. Иисус – второй Адам, преуспел в своей миссии искупления сексуальных прегрешений человечества, допускавшихся с того времени, когда первый Адам не подчинился Господу и сделал то, что его убедила сделать Ева.

Гностики – gnosis по-гречески означает «истинное знание» – представляли собой другую чрезвычайно влиятельную христианскую секту. Один из их идеологов – Маркион[150], питал такое отвращение к сексуальности, что отрицал рождение Иисуса женщиной и вместо этого представлял его как полностью сформированного мужчину, спустившегося с небес на землю. Маркион соблюдал целибат и запрещал своим последователям жениться. Он даровал такие ритуалы, как крещение и святое причастие, лишь целомудренным христианам – вдовам, мужьям и женам, соглашавшимся «отречься от плода их брака»[151].

Гностик Юлий Кассиан пошел дальше – он учил, что земная миссия Христа состояла в спасении людей от половых сношений. Если бы они были целомудренными, река Иордан «потекла бы вспять»[152]. Он доказывал, что если у мужчин есть половые члены, полные спермы, а у женщин – влагалища для ее принятия, это еще не значит, что Господь благоволит половым сношениям. Если бы было иначе, почему Он говорил о благословении тех, кто стал евнухами в Царствии Небесном?

И Маркион, и Кассиан опирались в своих учениях на «Евангелие от Египтян»[153], в котором Иисус так ответил на вопрос Саломии о том, доколе будет царствовать смерть: «Доколе вы, жены, будете рождать»[154]. В другом Евангелии гностиков Иисус так сказал о женщине: «Я поведу ее и смогу сделать подобной мужчине, чтобы она могла проникнуться живым Духом, как вы, мужчины. Поелику каждая женщина, которая делается подобной мужчине, войдет в Царствие Небесное».

По мысли гностиков, это означало, что нестойкая духом Ева должна была исчезнуть, вновь став прочным, чистым ребром Адама. «Войдите же через ребро (Адама), откуда бы ни пришли вы, и укройтесь от Зверей[155], – побуждали они ее – Спрячьтесь от всякого опыта похоти, потому что желания, которые он вызывает, подтачивают стремление души к единению с Господом». Половые отношения были «помехой нечистоты, исходящей из Ужасного Огня, изошедшего из их плотской части»[156]– но прекращения их было недостаточно. Для воскресения души было необходимо преодолеть половое влечение.

Один молодой христианин трагически усвоил этот урок. Чтобы избавиться от непокорного полового члена, он взял серп и отрезал его себе со словами: «Это ты всему причина, это все из-за тебя!» Но апостол энкратитов Иоанн не поздравил его с тем, что он сам себя оскопил, поскольку опасность таилась в другом, в «невидимых причинах, возбуждающих все позорные чувства и являющих их на свет»[157].

Для гностиков, которые сумели подчинить свои страсти и опыт союзу души с Богом, жизнь была оазисом физической и духовной безмятежности в суровом и неправедном мире. Это было вдвойне справедливо для женщин, сидевших подле мужчин у ног их учителей-гностиков, забывших зов собственной плоти, стремившихся лишь к овладению истинным знанием, вознесенных верой до равного положения с гностиками-мужчинами.

Разница между общепринятым отношением к женщинам и тем, как к ним относились почти все учителя гностиков, была настолько разительной, что иногда их обвиняли в сексуальных преступлениях. Ничего удивительного в этом не было – приятие гностиками искупления грехов женщинами наравне с мужчинами не имело аналогий ни в иудаизме, ни в обычном христианстве, ни в язычестве. Раввины предупреждали, что обучение Торе дочери было равносильно обучению ее аморальности. Отец Церкви Тертуллиан язвительно комментировал разрешение посещать храм девушке с неприкрытым лицом:

Ее пронзают многочисленные взгляды сомнительных людей, ее ласкают многие пальцы, ее слишком сильно вожделеют, она чувствует, как по телу разливается жар, когда ее похотливо целуют и обнимают[158].

Можно себе представить, какой гнев охватил бы людей, подобных Тертуллиану, если бы они узнали о том, что учителя-гностики относились к женщинам, искупившим грехи целибатом, так же, как к мужчинам. Но абсурднее всех против гностиков выступали язычники: «Другие говорят, что они поклоняются детородным частям своего предстателя и жреца и чтут его тайные органы, считая его как бы самим отцом»[159].

Наследие гностиков будущему состояло не в рождении детей, а в духовном спасении при крещении и мудрости. Как и у энкратитов, бойкот чрева представлял собой благодатный путь обратно в божественный рай, утраченный Адамом и Евой в результате грехопадения в Эдемском саду. Если женщины сами бойкотировали собственное чрево и отказывались от рождения детей, гностики признавали их духовное искупление грехов и побуждали присоединяться к учебным группам, членство в которых традиционно предназначалось мужчинам. Жестокий физический мир таял в теплых лучах свечения их гностицизма, истинного знания, раскрывавшего суть основных, самых значимых истин, определяющих пути развития мира – супружества, любви, отцовства и материнства, и убеждал их в том, что «цельность совершенной мысли» на самом деле составляла Божественную общину на земле.