Читать книгу - "История целибата - Элизабет Эбботт"

[136]

В первые века существования Церкви основные идеи ее отцов о женщинах, мужчинах, сексуальности и целибате следует рассматривать в соответствующем контексте: они были не единственными христианскими мыслителями, а лишь наиболее влиятельными. Два других крупных идейных течения в рамках Церкви были представлены энкратитами[137]и гностиками[138]. Их сторонники резко выступали против сексуальных отношений и за безбрачие, а их представления оказали большое влияние на основную христианскую концепцию целибата[139].

Энкратиты, которые имели особенно сильное влияние в Сирии, получили название от греческого слова enkrateia – воздержание, составлявшее их основополагающий принцип. Они называли супружество «грязным и порочным образом жизни» и призывали будущих супругов отказываться от «мерзостного совокупления»[140], которое их ведущий теолог Татиан называл дьявольской выдумкой. Целомудрие, напротив, является воплощением совершенства.

Внимание энкратитов к целибату определялось интерпретацией Татианом известных событий в Эдемском саду, где грехопадение рассматривалось как сексуальная трагедия. В раю Адам и Ева были непорочными существами, не знавшими животного начала, каждый был «повенчан» со Святым Духом. Они знали Бога так же, как ангелы, им была суждена вечная жизнь. Но соблазненные змием, который внушил Еве бесстыдные мысли[141], они променяли непорочную жизнь на сексуальные отношения друг с другом. Последствия этого были катастрофическими: падение до скотского уровня привело к распространению скотских нравов и к смерти. «И вслед за женщиной был брак, и за браком было размножение, а за размножением следовала смерть»[142]. Более выразительно эта мысль звучит так: «…потому что участь сынов человеческих и участь животных – участь одна; как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом; потому что все – суета!»[143]

Этим единственным совокуплением Адам и Ева расторгли союз с Господом. Чтобы исправить такое положение, каждый человек должен был отказаться от половой жизни, что на деле означало бойкот чрева – «поскольку сказано, что каждый должен искупить свое грехопадение»[144]. Это звучит как обет надежды на мрачную в моральном отношении перспективу. Непорочные были благословенны изначальным целибатом, а люди, состоявшие в браке, должны были соблюдать целибат лишь после крещения, и тогда они также обретали состояние святости. По словам Татиана: «Человек – это не просто наделенное разумом животное, как тщатся доказать некоторые философы… Дух Господень… обитает с теми, кто живет в справедливости и в единении с душой»[145].

Крещение энкратитов представляло собой обряд, направленный на лишение человека половой принадлежности. Мужчины и женщины снимали с себя все одеяния и нагими погружались в крестильный бассейн. Такое погружение в холодную воду остужало жар их пламенного рождения, и Дух Святой пронизывал воду и окутывал нагую плоть венцом славы. И в сиянии ее крещеные взрослые стояли в бассейне столь же невинные в сексуальном плане, как дети.

В традиции энкратитов Иуда Фома был «близнецом» Христа, и его доблестная земная борьба с демонами нынешнего века была описана в «Деяниях Иуды Фомы»[146]. Молодых людей, обдумывавших вступление в брак, вдохновляла история о том, что произошло в некую первую брачную ночь:

И сел Господь наш <похожий на Фому> на ложе и пригласил молодых людей сесть на сиденья… <и потому> были сохранены от похоти, и на местах своих <отдельных> провели ночь.

А для тех, кто состоял в браке, там был дан волнующий пример того, как Мигдония, жена принца Кариша, заставила домогавшегося ее мужа соблюдать целибат:

<Принц Кариш> вошел, и около нее встал, и снял одежду свою. Она заметила его и сказала ему: «Нет тебе места около меня, ибо лучше, чем ты, Господь мой Иисус, с которым я соединена, и около меня всегда Он».

Отвергнутый принц вознегодовал и стал протестовать:

Я, я – Кариш, супруг юности твоей, и я, я – супруг твой воистину… подними глаза твои и взгляни на меня, ведь много лучше я, чем тот колдун, и прекраснее я, чем он, и богатство, и честь у меня, и всякий знает, что ни у кого нет такой родословной, как у меня[147].

Но даже глядя на восхитительно красивое обнаженное тело Кариша, Мигдония не изменила решения. Вместо этого она взяла покровы со своего непорочного ложа, связала ими Кариша, чтобы остановить его, и убежала, лишь слегка прикрыв свою наготу[148].