Читать книгу - "Формулы всех видов любви - Михаил Ефимович Литвак"

не слушая вас, по-хозяйски входит в вашу комнату, берет с вашего стола какие-то нужные ей вещи и уходит, оставляя дверь вашей комнаты раскрытой настежь. А у вас почему-то портится настроение. Солнце уже светит как-то не так. И вообще, ну его, это воскресенье. Так ждали это воскресенье, а что-то не так».

Это реальная история, рассказанная одной из участниц моих семинаров. Пришла она с проблемой, что почему-то она не любит выходные. Если вы думаете, что речь идет о девочке-подростке, то вы ошибаетесь. Это вполне взрослая, материально обеспеченная 20-летняя молодая женщина, которая продолжает жить с родителями и искренне считает, что они делают ей одно добро, и очень их любит.

А о том, что мама нарушает все мыслимые и немыслимые психологические и физические ее границы, она даже не подозревает. И то, что некоторые вещи должны принадлежать только ей, например маникюрный набор, за которым мама и приходила, ей даже в голову не приходит.

Эта лекция будет посвящена такому понятию, как психологические границы. Хотя с вышеупомянутым случаем целесообразно рассмотреть и вопрос об эмоциональной и психологической зависимости дочки от мамы. Но этот вопрос будет рассмотрен в другой лекции.

Многим знакома ситуация, когда ты хочешь сказать кому-то что-то неприятное, неблаговидное или покритиковать, сказать о чем-то щекотливом, личном, об обиде, сказать что-то честно, но при этом ты знаешь, что другому будет неприятно. Например, о физическом недостатке. Запахе изо рта, поте или о том, что кто-то, например, много пьет, оставляет мало дистанции, залезает в ваши вещи без спроса.

Насколько это вообще хорошо – молчать из чувства тактичности? Ведь если эта тактичность происходит за мой счет, то она мешает, стесняет меня.

Вы задумывались, что делает подобные сообщения мне неприятными? Что делает меня сдержанным? Что мне мешает об этом заговорить? Это может быть страх перед обидой, перед ранением, перед агрессией, страх в связи с личными отношениями: я боюсь их потерять, ухудшить, что отношения изменятся, я боюсь, что могу застигнуть другого в момент слабости, он может почувствовать себя неважно.

Насколько это вообще хорошо – молчать из чувства тактичности? Ведь если эта тактичность происходит за мой счет, то она мешает, стесняет меня.

А что, наоборот, помогает и делает возможным заговорить о неприятном или о том, что вызывает неловкость? Кода заходит речь о границах, то для того, чтобы проведение границ получилось, человек должен найти свое собственное, натолкнуться на свою собственную аутентичность. Но сделать это можно, когда ты точно знаешь, где точно «твое», иначе – где же границы?

Если в моей жизни речь должна идти обо мне, тогда с этим связаны два вопроса: чего, собственно, я хочу? Что есть мое? Что является моей собственной волей? Где граница того, что является частью меня? Что является критерием меня? Желание, тело, что-то спонтанное?

Критерием является то, что я ощущаю что-то как правильное. И тогда отсюда возникает вопрос: что я имею право делать, будучи справедливой, не проходя мимо существенного, не злоупотребляя, насколько далеко я имею право зайти, где моя граница по отношению к другим?

Речь о том, чтобы обращать внимание на то, что правильно для меня. Факт быть отличным от другого ставит меня перед огромным потрясающим вопросом: имею ли я право быть собой? Что дает мне право быть таковым и делать то, что я делаю? И что относится к интимности и что должно быть спрятанным? Есть ли у меня что-то собственное? Как я могу проводить границы? Где я должен проводить границы, чтобы не остаться изолированным? Как я могу распознать, что является моим собственным? Что придает моей жизни форму, профиль, отличность? Кто я есть? Каким образом моя жизнь становится персональной?

Когда мы сталкиваемся с подобными вопросами, мы обнаруживаем, что это не является само собой разумеющимся. Мы все имеем «пояс интимности». Поэтому нам небезразлично, как другие видят нас и как на нас реагируют.

Общественное связано глубоко с моим внутренним. И все-таки я от него отличаюсь, хотя при этом формирование моего «я» зависит от окружающих. Когда речь заходит об отграничении себя, мы задаемся вопросами: насколько хорошо я могу проводить границы, проживать свое собственное, стоять за себя, какой у меня есть опыт в этой связи, как мне это удается, какой процент из того, что я делаю, есть мое, как я переживала свое отграничение?

Согласитесь ли вы с тем, что в вопросе отграничения речь идет о том, что важнее – мое собственное или другое? От кого мне легче отграничиться – от авторитета или наоборот?

Где я должен проводить границы, чтобы не остаться изолированным? Как я могу распознать, что является моим собственным? Что придает моей жизни форму, профиль, отличность? Кто я есть? Каким образом моя жизнь становится персональной?

Действительное ограничение содержит два шага. Первое – найти собственное, второе – проводить границы. Граница есть только тогда, когда есть собственное. Собственное всегда имеет границу. Не стоит путать отрицание и отграничение. Отрицание – дистанцирование, исключение из себя откуда-то. Если кто-то говорит, что он лишь не хочет, то он изымает себя из отношений, не показывает себя. Для того чтобы отграничиться, нужно и то, и другое: осмыслить собственное, чтобы его потом можно было отграничить от другого, и отграничиться для того, чтобы смочь отделить собственное от другого и смочь его отличить. Без своего собственного что-то отграничивать нелепо.

Что мне может помочь отделить отграничение? Это хорошие отношения с собой. Если у меня хорошие отношения с собой, если я чувствую, что я хочу, это также проясняет, что мне чуждо, облегчает мне силы. Если у этого отграничения хорошие основания, есть ясность в моих ожиданиях. Это по мне. Так для меня правильно. Это мне соответствует.

Мы понимаем, кто мы есть, на основании того, что нас затрагивает. Мне может помочь знание того, что является для меня ценностью. Это является основанием для того, чтобы отдать предпочтение одной вещи по сравнению с другой.

Я разделяю ценности по следующему принципу. Вернее, любую вещь можно разделить по следующему принципу: если она имеет практическую ценность и внутреннюю ценность. Практическая ценность вещи – то, как мы вещь используем. Внутренняя ценность вещи – это когда мы говорим о сущности вещей. С моей точки зрения, это очень полезно – разграничивать вещи и ценности по такому принципу.

Еще мне может помочь опыт других людей, опыт доверия. На группах я часто задаю такое упражнение: что бы я взяла из квартиры, если бы я