Читать книгу - "Империя Рюриковичей (V-XVI вв.). Русская экспансия - Сергей Владимирович Максимов"

главой московского правительства и руководил всеми делами. Дмитрий Иванович – когда не мешали другие советчики – особенно прислушивался к его подсказкам1120. При Алексее авторитет церкви в Москве был незыблем. Однако после кончины святителя в феврале 1378 г. Дмитрий вступил с ней в конфронтацию.

Началось с того, что великий князь не выполнил желание почившего митрополита и не похоронил его «вне церкви за олтарем», как того хотел Алексей1121. Казалось бы, мелочь – не исполнить волю умершего человека. Но Дмитрий пошел еще дальше. По своей прихоти он назначил на митрополию некоего Митяя, к которому испытывал личное расположение.

С Митяем этим (Михаилом) вышла целая история. Дмитрий упорно добивался, чтобы Алексей официально назначил его своим преемником. Он делал это лично и через своих бояр. Но Алексей противился, обвиняя Митяя в порочности1122.

Очень многие люди в Москве, в число которых входили священники, были с ним полностью согласны. Но Дмитрий остался неумолим, и Митяя избрали главой церкви. Решение великого князя вызвало широкий общественный резонанс. Много разговоров и негодований слышалось тогда на Москве1123.

Лишь воля случая спасла народ и церковь от недоброго пастыря: если бы не преждевременная смерть Митяя на пути в Константинополь, кто знает, как долго и с каким успехом он правил бы московской митрополией. Что же касается Дмитрия Донского, то для него было в порядке вещей управлять церковью, как одной из княжеских служб, и пренебрегать мнением церковного клира.

Дмитрий и дальше демонстрировал вздорность характера и широту своих авторитарных замашек. Среди недовольных самоуправством московского князя был суздальский епископ Дионисий. Не будучи согласен с диктатом светской власти над церковью, он решил искать управы на Дмитрия Донского в Константинополе. Дмитрий, узнав об этом, впал в бешенство и повелел арестовать злодея. Лишь хитростью опальный епископ выпутался из затруднений и улизнул в Царьград1124.

В 1383 г. Дмитрий Иванович московский рассорился с новым митрополитом Киприаном, взревновав его к тверскому князю Михаилу Александровичу. Киприан в страхе убежал из Москвы, и спрятался в Киеве1125 под крылом литовского князя Ягайло. На его место Дмитрий посадил тверского пленника – митрополита Пимена1126. Однако уже в 1384 г. князь вспомнил о Дионисии. По его приказу тот прибыл в Константинополь и был там поставлен на русскую митрополию при живом митрополите Киприане1127.

Неприкрытое вмешательство московского князя в дела церкви привело к тому, что в 1385 г. из повиновения московской митрополии вышли новгородцы. Обязанности митрополичьего суда перешли к новгородскому владыке1128. Нет сомнений, что это решение было вызвано церковным двоевластием, авторитарным давлением на церковь князя Дмитрия и его интригами в Византии.

По мнению новгородцев, истинным главой церкви оставался Киприан. Новгород не желал подчиняться марионеточным «владыкам» Дмитрия московского. При Дмитрии Донском, писал Н.И. Костомаров, «в первый раз является произвол великого московского князя в духовных делах. Он, как самовластный государь, считает себя вправе выбирать себе по нраву кандидатов в митрополиты, отправлять в заточение, возводить их на кафедру снова, когда захочет почтить их своей милостью, и опять подвергать опале»1129.

Расправа над московским земством

При Дмитрие Ивановиче Донском в Москве было проведена первая на Руси публичная казнь. После капитуляции Твери Иван Вельяминов и Некомат Сурожанин несколько лет где придется скрывались от московского «правосудия».

Никоновская летопись сообщает, что в 1379 г. Вельяминов был обольщен и обманут москвичами, обещавшими ему княжеское прощение. Поверив хитрым послам на слово, он прибыл в Серпухов, был схвачен и привезен в Москву. В конце августа, на память святого мученика Феликса, в четыре часа дня повелением Дмитрия Донского Иван Вельяминов и его товарищ Некомат были обезглавлены на Кучковом поле возле Москвы.

За казнью наблюдали толпы народа, и многие прослезились, оплакивая «благородство» и «величествие» Ивана Вельяминова1130.

Тот, о ком так плакали москвичи, не был просто мятежным боярином. С именем Вельяминовых москвичи связывали земскую власть на Москве. И вот теперь, вместе с повинной головой Ивана исчезала для них надежда на восстановление потерянных вечевых прав.

Странное это дело, чтобы люди оплакивали смерть предателя.

Летописец видел в этом пассивное неповиновение князю. Первая на Руси публичная казнь лишила головы не только конкретного человека; вместе с боярином Иваном была обезглавлена вековая традиции испрашивать у города согласия с решением князя.

Впрочем, и самим москвичам жить оставалось недолго – кто-то погиб в Куликовской битве, кто-то расстался с жизнью при нападении Тохтамыша. Уже в 1382 г. от старой Москвы не осталось и следа. Вместе с погибшим населением надолго утихли и горькие сожаления об ущемленных правах и свободах.

Введение права первородства и другие новации

Дмитрий Донской впервые ввел в Москве принцип преимущества престолонаследия сына над братом, т. е. установил право первородства по нисходящей линии1131. Для этого ему пришлось поссориться и помириться на новых условиях с братом Владимиром Андреевичем1132. Кроме того, в своем завещании Дмитрий сделал «неслыханное прежде распоряжение»: он благословил старшего сына Василия Владимирским великим княжением, как своей отчиной.

Этим жестом Дмитрий узурпировал высшую политическую власть на Руси1133. Владимирское княжество стало вотчиной его потомков. Высшие политические прерогативы вышли из-под общего контроля Мономаховичей. В правящей русской корпорации закончился внутренний переворот. Теперь среди сонма больших и малых удельных князей появились политические гиганты – великие московские князья, наследники двух линий иноземного господства: древнерусской власти и ордынской неволи.

Вместе с этим переворотом в Северо-Восточной Руси возникли новые реалии. Разрушив миф о Владимирском великом княжении, князья-москвичи открыли в русской истории страницу политической неопределенности.

Важнейшим «правовым институтом», закрепляющим факт территориального владения в Залесском крае стал с этих пор московский произвол. Для Москвы это означало, что она, как главная политическая доминанта среди удельных княжеств, могла постепенно наращивать свою экспансию, захватывать собственность ослабевших княжеских семей и инкорпорировать ее в свой имперский континуум.

Москвичи так и поступили. Они занялись уничтожением остатков старорусской даннической империи и созданием невиданного ранее проекта, модель которого они частично позаимствовали у своих азиатских хозяев.

Для мелких московских князьков перемены начались уже в конце XIV века. В завещании Дмитрий Донской приказал им жить в Москве и находиться при дворе великого князя. Княжеская свита увеличивала блеск московского двора, но на взгляд окружающих, да и в своих собственных глазах, новоявленные князья-подручники стали обычными слугами великого князя1134.

Уже при Василии Темном из этой знатной прослойки выделятся так называемые «служебные» князья. А со временем из вотчинных и служебных князей образуется новое московское боярство1135, гораздо более зависимое от