Читать книгу - "Последние из Валуа - Анри де Кок"

Встретившись в Монтеньяре с господином Орио, которому он рассказал о разграблении замка, он стал невольным свидетелем разговора оруженосца с господами Сент-Эгревом и Ла Кошем… и сражения, последовавшего за этим разговором. Сражения, увенчавшегося предательством персон, покарать которых ему, Тартаро, оказалось не под силу. Исполняя последнюю волю Орио, он вынужден был проявить недюжинную изобретательность, чтобы доехать до столицы в целости и сохранности.

Сент-Эгрев и его шайка ожидали его неподалеку от парижской заставы, но благодаря одеянию, в котором он предстал сейчас перед госпожой графиней, Тартаро удалось провести разбойников и их командира.

Свое повествование гасконец завершил тем, что вытащил из кармана кошелек и, положив его на стол перед Тофаной, сказал:

– Вот, госпожа. Перед смертью господин Орио передал мне сто экю, которые были при нем. Десять я потратил на его погребение, еще десять разошлось по дороге. Если вы считаете, что я не заработал оставшиеся восемьдесят… вот они, берите. Я беден, но честен.

– Честны, отважны и изобретательны! Оставьте их себе, мой друг, – промолвила Тофана, – они ваши по праву. Не считая того, что я просила бы вас принять от меня лично, в награду за оказанную мне услугу.

С этими словами Тофана вложила в руку гасконца второй кошелек, столь же плотно набитый золотом.

– Ого! – произнес он, изобразив живейшую радость. – Вы слишком добры, госпожа графиня. Ого! Да благодаря вам я стал богаче короля и теперь спокойно смогу подождать, пока мои усы вновь отрастут и я вновь смогу устроиться к кому-нибудь на службу.

Тофана посмотрела на Тартаро.

– А почему бы вам не остаться со мной? Мне нужен оруженосец, раз уж эти мерзавцы убили Орио. Что вы на это скажете?

– Скажу, что согласен, – ответил гасконец. – Но с одним условием…

– С каким же?

– С таким, что я ежедневно буду иметь пару часов свободного времени для поисков тех негодяев, которые хотели отправить меня ad patres^[29] вместе с господином Орио, – господ Сент-Эгрева и Ла Коша.

– Я тем более охотно предоставлю вам желаемое, что у меня нет ни малейшего намерения оставлять убийство моего оруженосца безнаказанным.

– В добрый час! – сказал Тартаро.

– Орио был для меня более чем слугой… это был друг. Его смерть обязательно будет отмщена! Единственное, Тартаро, мне бы хотелось, чтобы вы лишь разыскали господ Сент-Эгрева и Ла Коша, узнали, где они живут в Париже, – убью же я их сама; так будет надежнее!

Эти последние слова Великая Отравительница произнесла с такой интонацией, что гасконец вздрогнул и больше уже не прикасался к стоявшему перед ним вину.

– Пусть будет по-вашему! – тем не менее промолвил он весело. – Так ли уж важно, как эти мерзавцы умрут, если они умрут?

– И они умрут, клянусь вам! – сказала Тофана.

С этими словами она подошла к окну и рассеянно окинула улицу мрачным взглядом.

Внезапно этот взгляд прояснился.

– Тартаро! – воскликнула она. – Подойдите, подойдите!

Гасконец подскочил к ней.

– Посмотрите на двух вельмож, что переходят дорогу, направляясь к этому дому, – продолжала Тофана. – Вид одного из них не кажется вам знакомым?

Тартаро повиновался и внимательно посмотрел – или, по крайней мере, сделал вид, что смотрит – на двух вельмож, коими были не кто иные, как Луиджи Альбрицци и Филипп де Гастин; следом за ними, на некотором расстоянии семенил доктор Зигомала.

Двое друзей, с улыбками на устах, приближались к магазину Рене: никому бы и в голову не пришло, что они только что совершили очередной и ужасный акт возмездия.

Утром, проинструктировав Тартаро, Луиджи Альбрицци предстал перед Зигомалой и сказал тому:

– Начиная с этого момента я и граф Филипп де Гастин будем заняты капитаном Ла Кошем и шевалье Сент-Эгревом, неожиданно прибывшими в Париж. Я больше не могу каждое утро ездить к графу Лоренцано, чтобы наслаждаться зрелищем его физического разложения, так что придумайте что-нибудь, доктор, дабы компенсировать эту утрату. И потом, мне не нравится, что этот презренный негодяй все еще лелеет надежду, не нравится, что он все еще не знает причины, своей скорой смерти. Сколько ему еще осталось жить?

– Недели две, не больше.

– Тогда вы не могли бы, Зигомала, сделать так, чтобы к ужасу предстоящей кончины добавились в его голове и мысли о мстителе, принесшем ему эту смерть. Вы меня понимаете? Я хочу, чтобы в эти две недели жизнь Лоренцано представляла сбой долгую пытку. Мне не достаточно будет тех нескольких секунд, когда я смогу сказать ему перед тем, как глаза его закроются навсегда: «Это я, мерзавец, отправляю тебя в преисподнюю!» Он должен сегодня же, сей же час, узнать, чья рука нанесла ему этот смертельный удар, от которого, при всем желании, ему уже не оправиться.

Зигомала церемонно поклонился.

– Я понял, – сказал он. – Вы хотите, чтобы то, что я проделал с Лоренцо Лоренцано спящим, я проделал и с бодрствующим Лоренцо Лоренцано. Это не сложно. Разве вы не говорили ему, что я занят изготовлением нового медицинского препарата, который должен ему помочь?

– Говорил.

– Так вот: этот препарат готов. Мы можем хоть сейчас доставить его графу.

– И?

– И вы сами сможете убедиться в его эффективности, господин граф.

Спустя полчаса Луиджи Альбрицци, Филипп де Гастин и Зигомала явились в особняк графа Лоренцано, во дворе которого, как мы уже сказали, столкнулись с графиней Гвидичелли.

– Ей сообщили о прибытии посланника Орио, – промолвил Луиджи, когда Великая Отравительница скрылась на улице, – и совсем скоро она узнает, что Карло Базаччо и Филипп де Гастин – два разных человека, и если Карло Базаччо способен вызвать у нее столь же нежные чувства, какие внушал ей Филипп де Гастин…

Последний нахмурился.

– Мы же договорились, Филипп, – продолжал Луиджи, – вести сражение по всем фронтам, поклявшись друг другу в том, что не будем пренебрегать никакой атакой, которая заставит наших врагов страдать!

– И я сдержу свое обещание! – ответил Филипп. – Не сомневайтесь, Луиджи, сдержу. Вот только – не буду это скрывать – сама мысль о сближении с этой ужасной женщиной вызывает у меня омерзение.

– Полноте! – сказал Зигомала, улыбнувшись. – В Африке я не раз наблюдал, как туземцы играют с прирученными черными змеями. Возможно, и вам, господин граф, будет занятно поиграть с Тофаной.

Переговариваясь так вполголоса, двое вельмож и доктор достигли спальни Лоренцано. Объявленные слугой, они прошли к больному, который приподнялся в кресле, чтобы приветствовать их и протянуть им руку. Особенно, казалось, он был рад видеть Зигомалу.