Читать книгу - "Тарзан и потерянная империя - Эдгар Берроуз"

Эрих фон Харбен увидел лодку с воинственно настроенными чернокожими и тотчас же обратил внимание на оружие, которым они размахивали.

Их копья сильно отличались от тех, которыми обычно пользовались африканские дикари. Тяжелые и короткие, они напомнили молодому археологу античные римские пики. Сходство это подкреплялось также короткими широкими обоюдоострыми мечами в ножнах, свисавших с левого плеча воинов.

Фон Харбен был абсолютно убежден в том, что это короткий испанский меч императорского легионера.

— Спроси их, что им нужно, Габула, — приказал он. — Может, они тебя поймут.

— Кто вы и что вам от нас нужно? — спросил Габула на родном диалекте банту.

— Мы друзья, — добавил фон Харбен на том же наречии. — Пришли посмотреть на вашу землю. Отведите нас к вождю.

Рослый негр на корме покачал головой.

— Не понимаю, — сказал он. — Вы наши пленники. Отведем вас к хозяевам. Полезайте в лодку. А будете сопротивляться, мы вас прикончим.

— Они говорят на странном языке, — сказал Габула. — Ничего не понимаю.

На лице фон Харбена отразилось неподдельное изумление, словно он стал свидетелем воскрешения мертвого, скончавшегося две тысячи лет тому назад.

Фон Харбен являлся увлеченным исследователем древнего Рима и его умершего языка, однако насколько же услышанная им живая речь отличалась от языка старинных, покрытых плесенью страниц древних манускриптов!

Он вполне уловил смысл сказанного негром. Язык оказался смесью корней банту и латыни, окончания же были латинские.

В студенческие годы фон Харбен частенько воображал себя римским гражданином. Он произносил речи в форуме, обращался к войскам, располагавшимся лагерем в Африке и Галлии, но то, что произошло с ним сейчас, превосходило самую богатую фантазию.

Запинаясь и не узнавая собственного голоса, он обратился к негру на языке цезарей.

— Мы не враги, — произнес он. — Мы пришли с дружеским визитом. Хотим поглядеть на эту землю.

Он выжидающе замолчал, почти не веря, что тот сможет его понять.

— Ты римский гражданин? — спросил негр.

— Нет, но моя страна в мире с Римом, — ответил фон Харбен.

Негр растерялся, как будто не понял ответа.

— Ты из Кастра Сангвинариуса? — спросил он с нажимом.

— Я из Германии, — ответил фон Харбен.

— Никогда не слыхал о такой стране. Меня не проведешь! Ты римский гражданин из Кастра Сангвинариуса!

— Веди меня к своему начальнику, — потребовал фон Харбен.

— Именно это я и собираюсь сделать. Забирайтесь в лодку. Хозяева решат, как поступить с вами.

Фон Харбен и Габула забрались в лодку, причем так неуклюже, что едва не опрокинули ее, вызвав тем самым презрение воинов, которые грубо схватили их и швырнули на дно, запретив шевелиться. Затем лодку развернули и направили по извилистой водной дорожке, параллельно зарослям папируса, высившимся над водой футов на пятнадцать.

— Из какого вы племени? — спросил фон Харбен, обращаясь к вожаку негров.

— Мы варвары Восточного моря, подданные Валидуса Августа, императора Востока. Но к чему спрашивать? Тебе это известно так же хорошо, как и мне.

Спустя полчаса непрерывной гребли они прибыли к скоплению шалашей конической формы, сооруженных на всплывших корнях папируса, прореженных таким образом, что образовалось пространство для полдюжины построек, составлявших деревню. Здесь фон Харбен и Габула немедленно стали центром внимания переполошившихся мужчин, женщин и детей.

Фон Харбен услышал, что конвоиры назвали его с Габулой шпионами из Кастра Сангвинариуса и что через день их отвезут в Каструм Маре, судя по всему, деревню таинственных "хозяев", о которых постоянно упоминали чернокожие.

Обращались с пленниками сносно, хотя чувствовалось, что их считают врагами.

Вскоре их вызвал на допрос вождь деревни, и фон Харбен не преминул спросить, почему его с Габулой не трогают, раз все принимают их за врагов.

— Ты римский гражданин, — пояснил вождь, — а этот — твой раб. Наши хозяева не позволяют нам, варварам, скверно обращаться с римскими гражданами, даже если они из Кастра Сангвинариуса, разве что в порядке самозащиты либо же на поле битвы во время войны.

— Но я не из Кастра Сангвинариуса, — возразил фон Харбен.

— Расскажешь об этом чиновникам Валидуса Августа, — сказал вождь. Может, они и поверят, а я не верю!

— Кто живет в Каструм Маре? Негры? — спросил фон Харбен.

— Увести их, — распорядился вождь. — Заприте в шалаше. Там они смогут задавать свои дурацкие вопросы сколько им заблагорассудится. А мне надоело их выслушивать.

Фон Харбена и Габулу увели в шалаш, куда им принесли ужин, состоящий из рыбы, улиток и блюда, приготовленного из печеной сердцевины папируса.

Наутро пленникам подали завтрак из тех же блюд, что и накануне, а после еды вывели из шалаша.

По водной дорожке к деревне подошли полдюжины лодок, набитых воинами, чьи лица и тела были размалеваны так, словно они собрались на войну. Казалось, что воины нацепили на себя все имевшиеся украшения: примитивные ожерелья, браслеты для рук и ног, кольца и перья. Даже носы лодок были украшены свежими узорами.

Воинов прибыло намного больше, чем могло разместиться в крохотной деревушке. Как позже узнал фон Харбен, они были не здешние, а пришли из ближайших деревень.

Пленников усадили в лодку вождя, и через минуту небольшая флотилия двинулась по извилистой водной тропе, направляемая могучими гребцами на северо-восток.

В течение первого получаса они миновали несколько участков с хижинами, откуда высыпали женщины и дети, ожидавшие, что лодки пристанут к деревне, и провожавшие их разочарованными взглядами; в основном же маршрут проходил вдоль сплошной стены папируса.

Фон Харбен пытался заговорить с вождем, рассчитывая получить хоть какую-нибудь информацию о конечном пункте следования и нравах "хозяев", в чьи руки их передадут, однако неразговорчивый вождь не удостоил его ни словом.

Прошел час. Ожидание сделалось уже невыносимым, но вот за поворотом открылся просторный участок воды, а за ним берег. Лодка устремилась прямо к двум высоким башням, указывавшим, видимо, на вход в бастион, возле которого прохаживалось несколько человек.

Как только лодку заметили, раздался сигнал трубы, и из бастиона на берег выскочило человек двадцать с оружием в руках. По команде одного из них лодки остановились. Вождь объяснил людям на суше, кто они и зачем прибыли. Тогда ему позволили приблизиться к берегу, остальным же было приказано оставаться на месте.