Читать книгу - "От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов"

Чжоу Эньлай в разговоре со Скворцовым «особенно резко критиковал Сун Цзывэня. Он называл его компрадором американской буржуазии, указывал, что Сун Цзывэнь постоянно находится на квартире у Хёрли».

Кремль не спешил ввязываться в сложные переговоры по дальневосточным сюжетам с правительством Чан Кайши до завершения войны с Германией. Молотов 4 февраля поручил проинформировать: «Советское правительство считает целесообразным перенести время посещения Москвы Министром иностранных дел г-ном Сун Цзывэнем на вторую половину апреля или на май месяц».

Ялтинские договоренности были тщательно охраняемым секретом. Рузвельт не информировал о них даже Трумэна, многих ближайших помощников, законодателей и посла США в Китае. Мао выпытывал у Владимирова после Ялты, будет ли СССР воевать с Японией? Чан Кайши ожидал, что его могут «кинуть» в Ялте. Еще за три дня до подписания секретного соглашения в Крыму, 8 февраля, он записал в дневнике: «Не сговорится ли Рузвельт против меня с англичанами и русскими?» 28 февраля его сын Цзян Цзинго справлялся у Скворцова-Токаринина, не обсуждались ли в Крыму вопросы, связанные с Китаем. Тот не мог это подтвердить, даже если бы и знал.

Чан узнает о том, что в Ялте договаривались о Китае, от своего посла в Вашингтоне 15 марта. В ярости он написал в дневнике: «Узнал, что Рузвельт и Сталин в одностороннем порядке обсуждали Дальний Восток… Если это так, то идеалы этой антияпонской войны становятся иллюзорными». Дополнительную информацию Чан получил от Хёрли, посетившего Москву и Лондон, после чего записал в дневник: «Утром размышлял о международных проблемах, главным образом о визите Хёрли в Англию и Россию, чувствую неимоверные печаль и гнев».

Военная обстановка на китайском театре военных действий оставляла желать лучшего. С конца марта японские войска предприняли новые успешные наступления в юго-западной Хэнани, северном Хэбее и западной Хунани. До начала мая чанкайшистские армии повсеместно терпели поражения.

Чан Кайши встретил известие о смерти Рузвельта с умеренной печалью: «Он ублажал Англию, боялся Россию и унижал Китай. Вплоть до того, что уступил требованию России в отношении Люйшуня (Порт-Артура – В.Н.). Это очень печально. Но после его смерти политика США в отношении Китая еще больше ухудшится. Рузвельт умиротворял Россию и беспринципно защищал только китайскую компартию. Но он действовал в рамках, и у него были определенные принципы и идеалы».

Трумэн, придя к власти, сразу уделил Китаю большое внимание: «Наши усилия по укреплению и поддержке Китая в его военной программе состояли из множества операций, включая и деликатные дипломатические переговоры. Для достижения этой цели мы отправили в Китай американских советников, предоставляли военные и экономические консультации на высшем уровне и обеспечивали китайцев обширными кредитами».

Уже 10 мая Хёрли сообщил Трумэну, что обсудил с Чан Кайши весь комплекс вопрос, связанных с реализацией ялтинских договоренностей, но не раскрывая их конкретного содержания. «И Рузвельт, и Сталин сообщали мне, – утверждал Хёрли, – что между ними была достигнута договоренность о том, что я не буду обсуждать ялтинские решения с Чан Кайши до тех пор, пока Сталин не даст мне соответствующего сигнала…»

Теперь Хёрли полагал, что подходящее время настало и попросил президента испросить разрешения у Сталина раскрыть Чану конкретное содержание принятых в Ялте решений. 12 мая Трумэн инструктировал Хёрли: «Пожалуйста, продолжайте свои усилия по достижению целей, намеченных вам президентом Рузвельтом… Что касается „прелюдии“ к ялтинскому соглашению о будущем ведении войны на Тихом океане, то в настоящее время вам нецелесообразно передавать какие-либо сведения китайскому правительству».

Сам Трумэн 14 июня принял Сун Цзывэня.

– Главный интерес сейчас – это увидеть Советский Союз участвующим в войне на Дальнем Востоке, причем ровно столько времени, сколько потребуется для сокращения сроков войны и предотвращения гибели американских и китайских солдат, – объяснял президент.

Одновременно решались проблемы экономической помощи Китаю. Сун просил выделения миллионов долларов золотом, все еще причитавшихся китайцам из полумиллиардного кредита, утвержденного Конгрессом в январе 1942 года. Трумэн одобрил отправку денег.

Что касается Компартии Китая, то ее руководство в апреле-июне 1945 года заседало – шел VII съезд партии, на который в Яньань приехали 544 делегата с решающим и 208 – с совещательным голосом. Зал заседаний украшали портреты Маркса, Ленина, Сталина, Мао Цзэдуна и Чжу Дэ. На открытии съезда 23 апреля 1945 года Мао выступил с речью «Две судьбы Китая», где заявил:

– Наш съезд – это съезд, от которого зависит судьба всего четырехсотпятидесятимиллионного китайского народа. Наш съезд будет посвящен задачам разгрома японских империалистов и освобождения всего китайского народа. Перед китайским народом лежат два пути – путь света и путь мрака. Существуют и две судьбы Китая – светлая и мрачная… Мы должны отдать все силы для завоевания светлой перспективы и светлой судьбы, против другой, мрачной перспективы и мрачной судьбы.

На следующий день Мао выступил с речью о коалиционном правительстве:

– Китай настоятельно нуждается в создании временного демократического коалиционного правительства, в котором были бы сплочены воедино представители всех партий и групп, а также беспартийные деятели…

Подчинение Гоминьдану? Ни в коем случае.

– Разве может китайский народ позволить китайским коммунистам самовольно передать эти районы Китая, добившиеся освобождения, и народные войска, имевшие большие заслуги в войне против японских захватчиков, правительству, которое является правительством пораженческим, фашистским, правительством гоминьдановской фашистской диктатуры. Имеется много признаков того, что эта клика уже давно готовилась, а в настоящее время особенно усиленно готовится к тому, чтобы развязать гражданскую войну, как только определенная часть континентального Китая будет очищена от японских захватчиков войсками какой-либо из союзных держав. После полного разгрома японских захватчиков необходимо создать в Китае государственный строй, основанный на демократическом союзе участников единого фронта, опирающемся на подавляющее большинство населения всей страны и находящемся под руководством рабочего класса. Такой государственный строй мы называем новодемократическим. Эти наши требования полностью совпадают с революционными требованиями Сунь Ятсена. Современный Китай страдает от избытка иностранного империализма и собственного феодализма, а вовсе не от избытка отечественного капитализма. Наоборот, капитализма у нас слишком мало.

Вряд ли такие программные установки могли сильно понравиться Сталину.

Американцы в это время в очередной раз прилагали усилия к тому, чтобы примирить Гоминьдан и Компартию, и частично им это удалось. 20 мая Хёрли докладывал Трумэну: «Мы добились того, что национальное правительство признало Китайскую вооруженную коммунистическую партию политической партией, назначив китайского коммуниста делегатом для представления национального правительства в Сан-Франциско. Коммунисты признали национальное правительство, приняв это назначение. Мы встречались с коммунистическими лидерами на их собственной