Читать книгу - "Таинственный доктор - Александр Дюма"

В течение месяца обе стороны честно соблюдали клятвы, данные над гробом Лепелетье Сен-Фаржо. Жирондисты сохраняли нравственное преимущество над монтаньярами. Хотя Робеспьер начинал уже упрочивать свое влияние, преимущество численное зависело от того, чью сторону — правых или монтаньяров — примут Дантон и поддерживавшие его кордельеры.

Однако этот обманчивый покой внезапно нарушали то яркие вспышки молнии, то глухие раскаты грома. Гроза еще никого не поразила, но все французы ощущали ее приближение.

Не прошло и недели после смерти короля, как вдруг открылось, что Басвиль, наш посол в Риме, погиб в ходе мятежа, который папа и не подумал подавить.

Некий цирюльник зарезал Басвиля бритвой.

Убийство это совпало с приездом в Рим принцесс Виктории и Аделаиды — дочерей короля Людовика XV и теток Людовика XVI.

Папа Пий VI, подобно Пилату, умыл руки в крови Басвиля; убийца остался безнаказанным.

Пий VI, этот фатоватый прелат, размалевывавший себе лицо румянами и белилами на манер римских куртизанок; завивавший волосы, некогда белокурые, а ныне седые, мелкими кудряшками; лелеявший собственную красоту, которая немало способствовала его продвижению в пору скандальной юности; вознамерившийся при восшествии на святой престол взять имя Формоза и отказавшийся от этого намерения лишь из-за ужасной репутации, сопутствовавшей первому носителю этого имени, чей труп Стефан VI приказал выкопать из земли, чтобы предать суду, — этот удивительный прелат, который был еще более раздражительным, чем Юлий II, колотивший кардиналов палкой и награждавший пощечиной портного, если замечал малейшую складочку на своих штанах, — этот прелат питал давнюю ненависть к Франции.

Пий VI немало способствовал гибели Людовика XVI, ибо по его наущению король почитал сопротивление народу своим долгом; папе, испустившему дух в Балансе, французском городе, также пострадавшем из-за его подстрекательских речей, пришлось отвечать перед Богом и за кровь пятисот тысяч французов, павших в Вандее.

В Конвенте убийство Басвиля произвело великую сумятицу. Келлерману, осиянному вальмийской славой, вверили командование Итальянской армией; прощаясь с Конвентом, он воскликнул под гром рукоплесканий: «Иду на Рим!»

В середине февраля Париж всколыхнуло новое известие — на сей раз о выпуске еще одного миллиарда ассигнатов.

Чем ниже падала цена ассигнатов, тем выше подскакивала цена товаров. Рабочим платили не только не больше, но даже меньше, а булочники и бакалейщики брали с них все дороже.

Тщетно парижане требовали максимума; 23 февраля Марат разъяснил в своей газете:

«Грабьте магазины и вяжите скупщиков — это положит конец злоупотреблениям».

Назавтра начался грабеж магазинов, и, не вмешайся в дело брестские федераты, многим торговцам пришлось бы качаться на фонарях.

После весьма бурного заседания жирондисты добились решения о передаче суду грабителей и тех, кто стоял за их спиной.

Однако в это же самое время на Францию обрушились еще два страшных удара: вандейское восстание и измена Дюмурье.

С востока Республике грозила австрийская сабля, с запада — вандейский кинжал, с севера — англичане, с юга — испанцы.

Покидая Париж, Дюмурье сказал:

— Пятнадцатого я буду в Брюсселе, а тридцатого — в Льеже.

Он ошибся. Мы уже упоминали об этом, а великий историк, с которым мы не дерзаем тягаться, сказал это прежде нас: Дюмурье вошел в Брюссель четырнадцатого ноября, а в Льеж — двадцать восьмого.

Приказ, данный Дюмурье, гласил: «Захватить Бельгию и присоединить ее к Франции».

Однако Революция развивалась так стремительно, что иные вопросы разрешались сами собой.