Читать книгу - "Югославия в огне - Ольга Ивановна Обухова"

– именно за этим я сюда и приехал. Он не знает меня – но он сразу поймет, кто я такой, если вы передадите ему привет от Ивана Фридриховича Косича. Запишите или запомните: Иван Фридрихович Косич.

– С какой стати ты решил, что я буду кому-то передавать подобную чепуху? – рявкнул Бакарич.

– А у вас нет выхода, – отчеканил Петр. Он помолчал, в упор глядя на бывшего адвоката. – Или вы воображаете, что есть?

Тяжело опираясь на суковатую палку, Иосип Броз Тито выбрался из пещеры и посмотрел на лежащую внизу деревню Блатницу. Ее даже нельзя было назвать деревней – всего шесть домов и столько же деревянных сараев для сушки сена. Географические карты в Боснии были одним большим обманом… Дорог, которые были нанесены на них, тоже в большинстве случаев просто не существовало в природе. Вот и вчера, идя по одной из таких «дорог», а точнее, по тропинке, проложенной вдоль обрывистого берега реки, он подвернул ногу так, что теперь едва мог сделать пару шагов.

А уже вечером надо было двигаться дальше. По их пятам опять шли преследователи – отряды четников и итальянцев, за которыми следовали немцы и усташские домобраны. День промедления – и все, конец всему партизанскому движению.

Тито, кривя от боли губы, опустился на ближайший камень и пригладил рукой волосы, которые взъерошил внезапный порыв ветра. Когда под ударами неприятеля пала Фочинская республика, он принял единственное возможное решение – скрыться в самой безлюдной части Боснии, среди диких гор и скал, и оттуда по цепочке горных хребтов пробиваться на север, где уже действовали разрозненные партизанские отряды. Там Тито рассчитывал соединиться с ними и создать новую освобожденную территорию.

Вначале эта тактика оправдала себя – им действительно удалось оторваться от преследователей и ненадолго перевести дух. Но затем боснийские горы, первоначально давшие партизанам приют и укрытие, превратились в их врагов: партизаны срывались в пропасти, замерзали на горных вершинах, где даже летом было почти так же морозно, как зимой, разрывали о камни обувь и потом ковыляли чуть ли не босиком, а главное – недоедали: в практически безлюдных горах негде было достать еды. Главным блюдом бойцов стали овсяный хлеб и дикие груши, которые удавалось срывать по дороге. И еще дикие лесные орехи – кусты безжалостно обдирали по пути, чтобы утолить голод. Но всего этого тоже было мало, и люди попросту голодали. А до северной части Боснии оставалось еще почти двести километров – чуть больше половины пути. К тому же четники и итальянские регулярные части уже взяли их след и шли за ними почти по пятам, а немцы и их хорватские прихвостни устраивали засады и били с флангов. Сейчас, сидя на холодном камне и пытаясь как-то успокоить боль в ноге, Тито ломал голову над тем, как вырваться из вражеских клещей, и не находил ответа.

Со стороны одного из крестьянских домиков раздалось уханье совы. Тито насторожился. Совиное уханье повторилось. Это был условный знак. Вскоре он увидел, как от домика отделились две человеческие фигурки и стали карабкаться вверх. Через некоторое время он рассмотрел их: это был его ординарец, партизан Радовое Синич, и Владимир Бакарич.

Когда тяжело дышащий Бакарич, наконец, приблизился к пещере, Тито указал ему на камень рядом с собой:

– Посиди, отдышись. Хочешь грушу?

Бакарич кивнул и впился зубами в дикую грушу. Сейчас она казалась ему слаще и вкуснее самого спелого ананаса.

– Старый, наши люди недавно захватили в Приедоре священника Хорватской православной церкви. Той самой, под предводительством Гермогена, которой Павелич поручил смущать умы и раскалывать православных. Они решили, что этого священника можно будет обменять на наших товарищей, которые страдают в усташском плену, и повели на одну из наших баз в лесу. Но когда я встретился с ним, этот священник странно повел себя. То ли он не понимает, куда попал и что с ним может быть, то ли что… В общем, он хочет встретиться с тобой. И передает тебе привет от какого-то Ивана Косича. От Ивана Фридриховича Косича.

– Как ты сказал? – Глаза Тито радостно заблестели.

– От Ивана Фридриховича Косича. Надеюсь, я запомнил правильно.

Тито в упор посмотрел на него:

– Когда в 1938 году Коминтерн послал меня на работу в Югославию, он снабдил меня паспортом на имя Ивана Косича. А в Москве я работал в Коминтерне под именем Фридриха Фридриховича Вальтера. «Привет от Ивана Фридриховича Косича» означает, что со мной хочет встретиться человек, посланный Коминтерном.

– Который носит рясу православного священника?! – Владимир Бакарич никогда не выглядел таким удивленным.

– Некоторые работники Коминтерна ходили в одежде буддийских монахов, другие – в халате и чалме мусульманского муллы. Я видел десятки таких, пока работал в Москве. – Тито улыбнулся. – А ты разве не знаешь, что сам Сталин окончил духовную семинарию и должен был стать священником?

Глава 14

Оружие для партизан

Мелкие камни скользили под подошвами сапог и осыпались вниз – туда, где текла река Блатница, больше похожая на грязный ручей. Хватаясь руками за жесткие кусты, сумевшие прорасти сквозь щели в известняке, куда ветром занесло крупицы земли, Петр Ковалев упрямо поднимался вверх. Все на свете имеет свою цену, и ценой его путешествия в суровые боснийские горы было спасение партизанского движения в Югославии.

Или его гибель…

Вышедший из пещеры Тито удивленно уставился на Ковалева:

– А где же ваша ряса? Мне передали, что вы – священник.

– Спрятал и положил в заплечный мешок. Ни одна ряса не выдержала бы гонок по горам Боснии. Я и сапоги уже почти порвал…

– Вас прислал Дед? Георгий Димитров?

– Скорее, его братья, – усмехнулся Ковалев. – Я представляю советскую разведку в Хорватии.

– И сумели устроиться священником в Преображенском соборе в Загребе?

– Это не оказалось таким уж трудным делом, ведь главная проблема основанной Гермогеном церкви – острая нехватка священников. Мало кто хочет идти служить туда. Его самого за уход в раскол исключили из Архиерейского синода Русской православной церкви за границей и запретили в служении. Он формально носит титул митрополита, а у него самого даже ни одного епископа еще нет! Его церковь делится на четыре епархии, но из-за отсутствия иерархов все они – вдовствующие, и Гермогену пришлось назначить туда архиерейских наместников из числа обычных священников. И все они – русские эмигранты. Так что при небольшом желании стать священником его церкви может практически любой.

Тито вздохнул:

– Удивительно, но я и сам мог бы стать священником. Этого очень хотела моя мать. По