Читать книгу - "Черноморский набат - Владимир Шигин"

На площадях и улицах турецких городов глашатаи читали хати-шерифы, что султан никогда не кончит сей войны прежде, нежели отомстит неприятелям.

…Селим Третий медленно прохаживался по дорожкам дворцового сада. В отдалении тенью за ним шествовал кизлер-ага – глава черных евнухов, тех, кто сторожат и оберегают его жен. Сейчас Селим хотел побыть в одиночестве, и никто не смел нарушать его раздумий. Как хорошо жить на свете и радоваться жизни! Вот душистый, покрытый красными цветами олеандр. Мрачный стройный кипарис соседствует с блестящей зеленью миртовых деревьев, убаюкивающе журчит вода в фонтанах, а сквозь зелень видны позолоченные купола киосков, где всегда ждет его любимый кальян и красавицы жены. Что еще надо, чтобы жить в мире и неге, не зная ужасов и лишений войны. Не он, Селим, эту войну начал, но ему как-то надо ее заканчивать, причем так, чтобы при этом не потерять лица, ни перед иными государствами, ни перед своими подданными. Слабый падишах не падишах, сразу же найдется немало желающих отрезать ему голову и взобраться на трон османлисов!

О том, что надо начинать переговоры с московитами, все время твердила ему мать-валиде Михр-и-Шах, ей вторила и любимая сестра Эсмэ. Если бы только удалось поссорить Петербург с Веной, тогда сразу стало бы намного легче! Но проклятый Топал-паша так сдружился с цесарским принцем, что они вместе разгромили великого визиря!

Селим Третий еще не знает своей судьбы. Придет время, и его, уже свергнутого, задавят в темнице. Но пока до этого еще очень далеко. Сейчас же ему надо решать вопросы войны и мира, а решать их не просто. Партия войны полностью контролирует диван, и ему, молодому султану, выступать против нее пока не с руки. Надо выжидать, а война меж тем поглощает остатки казны, принося одни поражения.

На следующий день Селим инкогнито приехал в Семибашенный замок, где заперся на несколько часов с плененным послом Булгаковым. После чего, к всеобщему изумлению, Яков Иванович с обоими малолетними сыновьями был освобожден и переселен в дом датского посла Гипса в Буюк-Дере, а затем и вовсе переправлен на французском фрегате в Триест. Оттуда, не теряя времени, Булгаков поспешил через Вену в Яссы к Потемкину, чтобы сообщить радостную весть – турки нащупывают пути к мирному исходу войны.

Тем временем слухи о разгроме визиря при Рымнике стали расползаться по всей Порте, приводя турок в крайнее уныние. Началось массовое дезертирство, которое не могло остановить ни традиционное отрезание ушей, ни казни. В довершение всего взбунтовался гарнизон Мачина, требуя от визиря жалованья, из-за чего в Константинополе стали говорить о том, что визирь скоро потеряет голову. Впрочем, к этому все на самом деле и шло.

Что касается дальнейшей судьбы великого визиря, то Селиму Третьему так и не пришлось наказывать неудачника. Гассан-паша вскоре умрет от потрясений Рымника, изнуряющей лихорадки и застарелой чахотки.

Узнав об этом, султан Селим с досадой сказал:

– Хитрец снова обманул меня и успел уйти в мир иной прежде, чем к нему доскакал кавас, посланный за его головой!

Чтобы хоть как-то поправить дело, Селим передал в конце октября визирьскую печать бывшему капудан-паше Джезаирли Газы Гассан-паше. Поначалу старик наотрез отказался ее принимать:

– Я лишен своей прежней силы и власти, так как диван ограничил визиря в самостоятельности! К тому же я тяжко болен и дни мои уже сочтены!

Но все было тщетно. Селим требовал и требовал, и умирающий Эски-Гассан дал свое согласие на визирьство. Чтобы задобрить старого моряка, Селим вручил ему неограниченные полномочия. Теперь старый капудан-паша мог делать все, что ему заблагорассудится, вплоть до заключения мира, если увидит благоприятные к тому обстоятельства.

У Эски-Гасана хватило еще сил для иронии:

– Теперь я почти султан, но что мне от этого толку, когда я чувствую, что с каждым днем из меня уходит жизнь. Впрочем, возможно, в райских кущах у Аллаха визирей принимают лучше, чем простых мореходов!

Не пробыв в должности визиря и трех месяцев, знаменитый Джезаирли Гассан-паша отошел в мир иной. Что и говорить, Эски-Гасан всегда был достойным уважения противником. Официально было объявлено, что старый Гассан скончался, однако народ считал, что их любимца отравили за его приверженность к миру. Место визиря вскоре занял Шериф Гассан-паша, бывший при заключении Кучук-Кайнарджийского мира пашою в Очакове, человек небольших достоинств и новый в делах государственных.

В те дни по всей Порте хватали на войну всех мужчин от 20 до 35 лет. Лились реки слез, но когда и кого эти слезы волновали? К весне 1790 года это обещало двести тысяч, которые должны было собраться у Шумлы и Силистрии.

По плану на Кавказе по нашим границам должен был ударить с сорока тысячами трехбунчужного Батал-паши, флот сделать сильный десант в Крыму, а на Дунае измотать московитов в бесконечных осадах, благо крепостей у турок там еще хватало: Килия, Исакча, Тульча и Браилов и, самое главное, неприступный Измаил, где разместилась 35-тысячная армия известного своею храбростью трехбунчужного Айдозли-Мегмет-паши.

Кончался третий год войны, но конца ей все еще не было видно.