Читать книгу - "Золотая пыль (сборник) - Генри Мерримен"

Чтобы ни занимало собравшееся здесь общество в обычное время, всепоглощающая тема вечера все отодвинула на второй план.

– Момент близок, – провозгласил один из них, молодой человек с пришепетыванием и изрядным, как я позже выяснил, капиталом. – Пришло время каждому последовать моему примеру: я вывез из страны все. Но я и моя шпага остаемся во Франции.

Юнец не солгал – и он и его шпага так и лежат сейчас, бок о бок, во французской земле.

– Пусть все поступят точно так же, – прорычал какой-то старик, глаза которого сыпали исками из-под густых седых бровей.

– Все, кто осведомлен, – многозначительно добавил другой.

Вокруг этого разгорелась оживленная дискуссия, в ходе которой мелькали многие знакомые имена, в том числе и моего друга Джона Тернера. Я заметил, что при упоминании этой фамилии многие засмеялись.

– Э! – раздался общий возглас. – Лучше оставить Джона Тернера заниматься своими собственными делами. Il est fin celui-là^[67].

Снова знакомое имя коснулось моего слуха, и встречено оно было стонами и презрительным хохотом. Речь шла о бароне Жиро. Как я понял, обсуждался вопрос о том, стоит ли предупреждать финансистов и богачей, не входящих в этот круг, о некоей опасности, известной лишь посвященным. Надо сказать, что состоятельные люди в те дни старались как можно скорее вывести деньги из страны, стараясь привлекать как можно меньше внимания.

– Нет-нет! – воскликнул тот самый шепелявый юноша. – Барон Жиро – чудесный барон, видит небо, но он возник и вырос вместе с империей и не особенно обращал внимание на тех, через кого переступал на своем пути. И вместе с империей обречен сгинуть.

Все накинулись на барона. Он оказался и вором, и обидчиком вдов и сирот. Богатство его нажито неправедно, но за счет притеснения, нет, даже разорения других. Это нездоровая поросль, порожденная эпохой выскочек, плохой человек, богом которого является золото, а единственным стремлением – нажива.

– Если подобные люди наберут во Франции силу и возьмут власть, то горе Франции! – раздался чей-то пророческий глас.

И впрямь, если хоть половина сказанного о бароне соответствовала правде, перед нами представал законченный подлец, и я без колебаний соглашался с теми, кто считал его недостойным рукопожатия честного человека. Более умеренные напирали на то, что от барона следует держать в тайне основные детали, но не из неприязни, а просто из невозможности вверять их в столь беспринципные руки. Жиро мигом обернет знание в деньги.

В интересах общей безопасности все присутствующие согласились не открывать своих решений определенным лицам, и барон Жиро удостоился привилегии возглавить этот список. Меня удивило, что не произносилось никаких клятв – эти люди доверяли друг другу без лишних слов. Но если подумать, найдется ли более прочная связь, чем общая выгода?

– Мы не заговорщики, – поделился со мной один из них. – Все наши движения известны.

И он кивнул головой в направлении Тюильри. Я не сомневался, что это так и есть, как не сомневался и в том, что фаталист, строящий во дворце свои планы, может встретить этих людей завтра с любезной улыбкой на устах, ни намеком не выдав своей осведомленности.

По мере того как рос мой интерес к происходящему, я все чаще ловил на себе пристальный взгляд виконта. Казалось, тот наблюдает за мной, подмечая воздействие на меня каждого жеста или слова.

– Вам было любопытно, – как бы невзначай обронил он, пока мы ехали домой, покуривая сигары.

– Да.

Месье де Клериси некоторое время смотрел в окно экипажа, потом повернулся и положил руку на мое колено.

– Но это не игра, – сказал он со своим коротким смешком, который звучал иногда совсем не так, как обычно, – менее старчески, менее уныло. – Это совсем не игра, друг мой!