Читать книгу - "Герой Рима - Дуглас Джексон"

и камни из пращи вылетали из укрытий, и у нас не было ответа. Сначала женщины оставались среди фургонов, но что им было делать, когда один за другим они видели своих малышей, пронзенных стрелами или копьями? В своем ужасе они искали любой выход из ловушки. Но пути не было. Мы… — Его тело содрогнулось при воспоминании. — Мы слышали крики из-за деревьев. — Он поднял голову, чтобы посмотреть Валерию в глаза. — Они никого не пощадили.

Валерий подумал обо всех беглецах, которым он помог погрузиться в фургоны менее двенадцати часов назад. Печальные, благодарные улыбки на лицах матерей, разрывающихся между болью от разлуки с мужьями и благодарностью за то, что хотя бы их дети в безопасности. Он думал о судьбе слепого старика и шлюх, уступивших свои места в телеге. Их один за другим подстрелил их безликий враг? Они бросились в лес, чтобы быть убитыми? Это не имело значения. Он подвел их всех. Это была его вина, в его высокомерии и его гордыне. Но были вещи, которые он должен был знать, прежде чем оплакивать их.

— Бела, кто они и сколько их было? Возможно ли, что Боудикка уже миновала Колонию и направилась в Лондиниум? — Фракиец был на грани обморока, но сейчас было не до жалости. Он должен был знать. Он положил руку на плечо Белы и почувствовал, как двое мужчин, поддерживающих его, напряглись, защищая его. — Скажи мне, — потребовал он.

— Несколько сотен, не больше. — Кавалерист закашлялся, и тонкая струйка крови побежала от уголка его губы к подбородку. — Местные жители, я думаю, отбросы, пользующиеся хаосом и соблазненные перспективой крови и золота. — Его голова наклонилась вперед, и Валерий отпустил его.

Солдат слева от Белы ровным голосом сказал: — Мы атаковали их шесть раз, и шесть раз они отбили нас. Мы все, что осталось. Он бы остался и умер вместе с остальными, если бы мы его не унесли.

— Я знаю, — сказал Валерий, нежно похлопывая его по руке. — Отведите его в лазарет и отдохните. Никому об этом не говорите.

Он послал за Фалько, который прочитал выражение его лица и побледнел.

— Все? — тихо спросил он.

Валерий кивнул. — Фракийцы сделали, что могли, но их было недостаточно.

Фалько закрыл глаза и покачнулся на ногах, и Валерий понял, что он думает о своей пухлой жене, такой же смелой, как любой солдат, когда она сидела напряженная и прямая рядом с их девятилетним сыном в первом фургоне. Но ему нельзя было позволять думать о них слишком долго.

— Будут ли твои люди лучше сражаться, зная про это или оставаясь в неведении?

Глаза торговца вином распахнулись, а ноздри раздулись. — Ты забываешься, трибун, — прорычал он, и Валерий мельком увидел старого Фалько, терроризировавшего Двадцатый легион на протяжении двух десятилетий. — Ополчение Колонии будет сражаться, и это все, что тебе нужно знать.

— Мне нужно, чтобы они сражались с огнем в животе, а не со слезами на глазах. — Валерий сдерживал голос. Этот человек был его другом, но он не мог позволить себе проявить слабость.

— Если я могу сражаться с обоими, то и они могут сражаться с обоими, — яростно сказал Фалько. — Ответ в том, что я служил с этими людьми всю жизнь, они мои товарищи, и они заслуживают того, чтобы знать об этом. Ветераны ополчения Колонии будут стоять, сражаться и умрут, трибун, а ты встанешь на колени и попросишь у меня прощение после всего этого. — Он повернулся и неуклюже пошел прочь, старик, несущий на своих плечах все тяготы жизни в походе в одно мгновение.

Глава XXXII

Ближе к вечеру Валерий собрал своих офицеров в длинной комнате в восточном крыле храма – той самой, где был изображен Клавдий, принимающий капитуляцию Британии. Он сомневался, видят ли они в этом иронию. Чего бы он сейчас не отдал хотя бы за один из тех четырех легионов, изображенных на стене, в их доспехах и со сверкающими наконечниками копий? С полным легионом за спиной он двинулся бы на север, чтобы встретить Боудикку, и оставил бы восстание мертворожденным, а ее армию либо разбитой, либо настолько потрепанной, что у нее не было бы другого выбора, кроме как повернуть назад и перегруппироваться. Но у него не было полного легиона. У него было две тысячи ветеранов Фалько, двести человек, которых он привел из Лондиниума, и несколько сотен кавалеристов Белы.

Молодой фракиец неподвижно лежал на мягкой кушетке, извлеченной из баррикады храма, его грудь была туго перевязана, а глаза горели от лекарства, которое ему дали, чтобы облегчить боль. Он настоял на том, чтобы присутствовать на заключительном брифинге, хотя едва мог стоять. Фалько стоял среди командиров своей когорты с мрачной маской на лице и отказывался смотреть Валерию в глаза. Окружавшие его мужчины переняли настроение у своего вождя, но были и такие, кто не мог скрыть признаков своего горя или нервозности. Он искал любые другие намеки на слабость, но не нашел. У этих людей все еще была гордость, хотя время оставило на них отпечаток, как и на униформе, которую они носили. Он знал, что некоторых возмущала его молодость, но он не сомневался, что при поддержке Фалько они признают его власть. Лунарис прислонился к боковой стене, его высокая фигура расслабилась, а лицо ничего не выражало.

— Я получил известие от наших разведчиков. — Голос Валерия заглушил приглушенный ропот. — Если бритты будут спешить, их авангард будет здесь задолго до рассвета. Одному человеку трудно судить, но солдат, доставивший сообщение, считает, что шпион Петрония не преувеличивал количество их сил. — Он сделал паузу и подождал, отреагирует ли кто-нибудь из них на эту ужасную правду. Теперь сомнений не было. Они будут в огромном меньшинстве. — Тем не менее, любой человек, изучавший историю, знает, что одни только цифры не обязательно гарантируют исход битвы. У Александра было вдвое меньше войск, чем у персидского царя Дария, когда он одержал победу при Иссе. Сам Цезарь победил Помпея Великого при Фарсале, когда тот превосходил его численностью более чем в два раза.

— Но не двадцать к одному.

Валерий был удивлен вмешательством Корвина, на чью поддержку он рассчитывал. — Нет, — признал он. — Не двадцать к одному. Но это были солдаты, сражающиеся