Читать книгу - "Золотое дело - Сергей Булыга"

А утром вернулся князь Семён. Маркел как раз завтракал, когда вошёл Илья и сказал, что его зовут к князю. Маркел поперхнулся, чуть откашлялся, встал, широко перекрестился на Николу, взял шапку в руку и пошёл.

Князь Семён сидел в приказе, у себя в ответной. Когда Маркел шёл по сеням, приказные все из своей двери смотрели. А Маркел вошёл в боярскую и поклонился, и даже помёл по полу шапкой.

– Ну что? – спросил князь Семён.

Маркел виновато молчал.

– Показывай, – сказал князь Семён.

– Что показывать? – спросил Маркел.

– За чем посылали, то и показывай, чего ещё.

– Нет ничего, – сказал Маркел. – Всё вчера сгорело, государь боярин.

– Нет, не всё, – сказал с усмешкой князь Семён. – Вот что нашли в сугробе. Кто-то затоптал, не знаю, не нарочно ли…

С этими словами князь Семён показал у себя на ладони маленькую головешку и спросил:

– Эта?

– Да как сказать, – начал было Маркел…

– Скажи как есть!

Маркел молчал.

– Котька! – громко позвал князь Семён.

В дверь вошёл Котька, опять с бумагой и пером, и сел у двери к столику.

– Читал я его вчерашнее писание, – сказал князь Семён уже не таким грозным голосом. – И болтовню твою вчерашнюю слушал, добрые люди передали. Но что нам те добрые люди? Мы хотим сами всё услышать и в дело подшить.

Тут он кивнул Котьке. Котька заскрипел пером, записывал вроде того, что лета 7104-го от Сотворения мира, марта двадцать второго дня у нас в Разбойном приказе в ответной палате слушан был стряпчий…

Или уже бывший стряпчий, подумал Маркел, нет, всё-таки пока что ещё нынешний…

– Ну! – строго сказал князь Семён. – Начинай!

И Маркел начал – подробно, обстоятельно, рассказывать про всё-всё-всё, и рассказывал долго, князю Семёну дважды приносили перекус, а Котька так же дважды перекладывал перо из правой руки в левую и обратно, а Маркел всё рассказывал и рассказывал, ничего не пропускал, только опять не стал рассказывать про то, как он служил шайтанщиком при Великой Богине, а сразу перескочил на то, как он вернулся к Ермоле…

Ну и так далее и далее и далее. Так что если кому хочется узнать подробнее, то дальше смотри Разбойные бумаги за 7104 год, короб восьмой, связка девятая, там всё хранится в целости-сохранности, приходи и спрашивай, тебе покажут.

А всем остальным просто скажем, что дальше у них было вот что: выслушав Маркела, князь Семён крепко задумался и думал долго, а после сказал, что Маркел пока свободен, но всё равно чтобы никуда не уезжал и не уходил, а всё время был бы под рукой.

Маркел пришёл домой угрюмый, неразговорчивый, лёг спать…

И ему приснилась Золотая Баба. Она сидела возле щовала, но это был другой щовал и другая пещера, да и сама Баба была какая-то немного не такая. Она смотрела на Маркела и молчала. Маркелу стало зябко, он проснулся, разбудил Параску, и та сразу разгадала сон: это, она сказала, ваша Баба не сгорела, а живая и здоровая вернулась к своему Студёному морю, нашла там себе новое тайное место, а на старом её не ищите, не то хуже будет, в другой раз она всю Москву спалит! Маркел задумался. Параска повернулась на другой бок и опять заснула, а Маркел ещё долго не спал, лежал и думал над её словами.

На следующий день Маркела опять позвали к князю Семёну. На этот раз князь Семён был не один, а с ним сидел Щелкалов.

– Ну что? – спросил князь Семён. – Надумал что-нибудь?

– Я-то нет, ничего не надумал, – ответил Маркел. – А вот моя Параска надумала.

И рассказал про свой сон и про то, как Параска его разгадала. Бояре переглянулись, помолчали, и князь Семён сказал:

– Дурь какая!

А Щелкалов прибавил:

– Вот что значит слушать баб, хоть наших простых, а хоть и золотых вогульских!

– Винюсь, – скромно сказал Маркел.

– Но, – продолжал Щелкалов, – что нам та Баба?! Мы же не для того тебя туда посылали, чтобы ты нам оттуда баб возил, а чтобы тамошние князьки одумались и перестали раздавать ясак налево и направо. И вот тут, я чувствую, дело вскорости пойдёт на лад. Славно Волынский их прищучил! Да и кто такой Лугуй? Это же, как теперь всем известно, мы тогда не Лугую грамоту на княжение давали, а его брату Чухпелеку. А если так, то не Лугуй, а Чухпелек законный князь вогульский, а если он уже преставился, то на его место надо его старшего наследника садить, а таковым, как мы знаем, является его сын Артанзей, младенец двух лет от роду. Поэтому теперь вот что: мы даём тебе грамоту на Артанзеево имя, и ты завтра едешь в Куноват, и срочно!

Маркел зажмурился. В боку опять резануло. Маркел пошатнулся.

– Э! – сказал Щелкалов очень недовольным голосом. – Что это такое?! – Повернулся к князю Семёну и продолжил: – Чего это у тебя люди такие хлипкие? Ну и ладно, и не надо, своего пошлём. – И, повернувшись к Маркелу, закончил: – А ты иди, иди, без тебя разберёмся.

Маркел вышел и пошёл домой.

После он от Котьки слышал, что в Куноват послали другого человека, из Посольского приказа. А ещё после слышал, что остяки и вогулы выплатили в срок весь ясак, и этому другому человеку, Ваньке Куцкому, за его усердие выдали двадцать аршин камки и достакан жемчуга окатного. Вот, в сердцах думал Маркел, было бы Нюське на приданое, князь Семён ему так и сказал, да ещё и посмеялся. Одно было у Маркела радостно – двадцать пятого марта, на Благовещение, Параска разродилась сыночком. А ещё через две недели, на святого Нифонта Печёрского, они понесли его крестить. Котька был крёстным, Демьяниха крёстной. Но только сошли во двор, как вдруг от ворот бежит Илья, кричит:

– Маркел! Маркел! Князь срочно зовёт к себе! Дело великое! Скорей!

И что ты тут будешь делать? Маркел побежал. А что тогда было за дело, об этом в другой раз расскажем.

А Золотая Баба? Нет, её больше нигде не видели. А если и подавали такие бумаги, что будто бы видели, то князь Семён грозно кривился и говорил, что такой Бабы на свете больше уже нет, сгорела, тому было много свидетелей, и мы с той поры такие дела к разбору не берём. А Щелкалов прибавлял: