Читать книгу - "Последний поход "Новика" - Юрий Шестера"

В это время адмирал Того отвернул способом «все вдруг» влево и вышел из боя. «Бородино» тем временем постепенно склонился к югу, выводя эскадру к району столкновения крейсерских отрядов. Наши броненосцы прошли между нами и японскими крейсерами, вступив в бой с отрядом Камимуры.

Поддержка своих броненосцев пришлась как нельзя кстати нашим крейсерам, отражавшим нападение четырех японских отрядов. Присоединение же быстроходного крейсера «Жемчуг» не могло изменить неблагоприятного соотношения сил в бою, основная тяжесть которого пришлась на большие крейсера отряда контр-адмирала Энквиста. Было видно, что «Олег» и «Аврора» понесли значительные повреждения и потери в людях. Крейсер «Светлана», видимо, через пробоину в носовой части принял много воды, осел носом и потерял значительную часть хода. Буксир «Русь» затонул, а поврежденный вспомогательный крейсер «Урал» был оставлен командой.

Однако вице-адмирал Камимура, должно быть, не собирался рисковать, сражаясь со всей русской эскадрой. Тем более что отряды японских бронепалубных крейсеров под огнем броненосцев поспешно отступили, оставив в покое транспорты. Вскоре после 17 часов отряд Камимуры также увеличил дистанцию, скрылся во мгле, и бой прекратился.

«Бородино» в очередной раз повернул эскадру на север. Его командир выполнял приказ адмирала, хотя и был вынужден оставить позади подбитый флагманский корабль, тотчас же атакованный японскими крейсерами.

Видимо, броненосец «Князь Суворов» исчерпал возможности сопротивления, хотя сохранял ход и плавучесть. Он был атакован четырьмя японскими миноносцами и, получив три попадания торпедами, скрылся под водой. Его судьбу разделил и весь экипаж.

В кабинете воцарилась мертвая тишина. Командиры кораблей, положив руки на стол, смотрели на его столешницу, представляя трагедию, разыгравшуюся по ту сторону Японского моря.

— Около 18 часов, — продолжил капитан 2-го ранга Чагин, — нашу эскадру, которую вел «Бородино», догнал отряд адмирала Того и открыл огонь с дистанции около сорока кабельтов по ее головным кораблям. Строй русских растянулся: строго в кильватер «Бородино» шел только «Орел», так как «Император Александр III» заметно отстал. За ним следовал отряд контр-адмирала Небогатова, позади и левее которого держались «Сисой Великий», «Наварин» и «Адмирал Нахимов», а чуть дальше — крейсера, транспорты и миноносцы.

«Бородино» и «Орел» энергично отвечали на огонь боевого отряда Того, заставляя последнего удерживать дистанцию свыше тридцати кабельтов. Но наша эскадра по-прежнему держалась пассивно, и большинство ее кораблей ввиду значительной растянутости кильватерного строя принимали лишь ограниченное участие в бою. Броненосец «Император Александр III» после 18 часов уже не мог держаться в строю и, очевидно, был близок к потере остойчивости. Он стал мишенью для крейсеров отряда Камимуры. Сделав последний выстрел по противнику, «Император Александр III» в 18.50 минут перевернулся через правый борт и вскоре затонул. Японские крейсера отогнали крейсер второго ранга «Изумруд», который пытался спасти уцелевших моряков, забравшихся на днище броненосца.

У командира «Алмаза» запершило в горле, и он, отхлебнув воды из стакана, поданного адмиралом, продолжил:

— Во время гибели «Императора Александра III» концевые корабли русской колонны пытались прикрыть его огнем по второму японскому боевому отряду. Двенадцатидюймовый снаряд с «Сисоя Великого» поразил флагманский крейсер Камимуры «Идзумо» и пробил ему котельный кожух, но, к счастью для японцев, не разорвался.

На «Бородино» и «Орле» бушевали пожары. Около девятнадцати часов головной броненосец, имевший уже устойчивый крен до пяти градусов на правый борт, получил два попадания двенадцатидюймовыми снарядами в кормовую часть, а через несколько минут еще один двенадцатидюймовый снаряд, вероятно, вызвал детонацию боезапаса: огонь и дым поднялись до высоты дымовых труб. Не выходя из строя, «Бородино» перевернулся через правый борт и вскоре исчез под водой.

Поврежденный «Орел» еще некоторое время вел строй эскадры, но вскоре во главе боевого порядка стал контр-адмирал Небогатов на «Императоре Николае I». Темнело, и адмирал Того, прекратив огонь, направился к острову Дажелет. Видимо, японский главнокомандующий освободил арену сражения отрядам миноносцев, сближавшимся с нашей эскадрой для ночных торпедных атак.

Командир «Алмаза», подавленный воспоминаниями, сделал несколько глотков воды из стакана. Адмирал понимал его состояние, а потому и не торопил. Несколько придя в себя, тот продолжил:

— С заходом солнца 14 мая контр-адмирал Небогатов, уклоняясь от атак японских миноносцев, повернул в юго-западном направлении. За ним в беспорядке последовали другие корабли. И многие из них в темноте потеряли друг друга из вида и далее действовали самостоятельно.

Так, контр-адмирал Энквист, видимо, посчитал прорыв во Владивосток невозможным и восемнадцатиузловым ходом уклонился к югу. За быстроходным «Олегом» смогли поспеть только крейсера «Аврора» и «Жемчуг». «Алмаз» не смог угнаться за ним. Поэтому я вынужден был действовать самостоятельно. Было такое ощущение, что все Японское море буквально кишит японскими кораблями. Посоветовавшись со старшим офицером, я принял решение идти на север, придерживаясь берегов Японии, которое полностью оправдалось — 16 мая, избежав встречи с противником, «Алмаз» прибыл в залив Стрелок залива Петра Великого. Там я решил переждать некоторое время, находясь под сильным психологическим давлением пережитого, а затем привел крейсер в бухту Золотой Рог.

— Вот, собственно, и все, что я знаю о судьбе эскадры, ваше превосходительство, — заключил капитан 2-го ранга.

— Огромное спасибо вам, Иван Иванович, за столь ценную информацию о трагедии, произошедшей в Цусимском проливе. Другого определения я дать не могу. Мы здесь, во Владивостоке, честно признаюсь, не ожидали победоносного завершения одиссеи многострадальной 2-й Тихоокеанской эскадры, но такого ее разгрома не мог предвидеть никто.

Может быть, вы, Павел Петрович, дополните сообщение уважаемого Ивана Ивановича некоторыми подробностями?

— Вряд ли, ваше превосходительство, — сразу же заявил капитан 2-го ранга Дурново, командир миноносца «Бравый». — Дело в том, что Иван Иванович настолько обстоятельно описал то, что видел своими глазами, что мне особо добавить нечего. Могу лишь отметить, что после окончания дневного боя 14 мая я так же, как и Иван Иванович, но независимо от него, решил прорываться во Владивосток вдоль берегов Японии. И оказался прав, беспрепятственно приведя «Бравый» в бухту Наездник у Владивостока.

При этом должен заметить, что мое присутствие здесь, среди уважаемых командиров, заслуга не столько моя, сколько машинной команды во главе с судовым механиком поручиком Береновым. Повреждения машины были настолько серьезными, что у меня как командира, честно говоря, были сомнения, что мы сможем дотянуть до Владивостока.

— Благодарю вас, Павел Петрович. Как я понял, на вашем миноносце нет подводных пробоин? — Дурново утвердительно кивнул головой. — Поэтому машину можно будет отремонтировать у стенки «Дальзавода» без постановки в док, который до сих пор занят «Богатырем». — И обратился к командиру миноносца «Грозный»: — Кирилл Константинович, можете что-либо добавить вы?