Читать книгу - "Люди Солнца - Том Шервуд"

– Томас, – как можно доброжелательнее ответил я ей.

– Первым его приказом мне, – негромко, отчётливо проговорил Робин, – был приказ забрать тебя из твоей наёмной комнаты и жениться…

И тут он вынужден был осечься на полуфразе, чтобы подхватить покачнувшуюся женщину, и в этот миг метнулась на помощь к нему Симония. Белыми от муки руками она подхватила руки женщины, и вместе они усадили её на стул. Готлиб бегом принёс стакан воды и женщине дали напиться. После этого она нашла меня взглядом, и во взгляде этом была острая боль.

– Никаких шуток, – кивнул я ей. – Так случилось, что судьба вывалила в мою жизнь столько денег, что многим богатым купцам и не снилось. Однажды, беззаботно ныряя в тёплую воду лагуны, я собрал почти полный ларец чёрного жемчуга. И всего лишь за одну горстку этого жемчуга я купил в Индии огромный корабль. Потом этот корабль захватили пираты, а когда я его вернул, то нашёл в каюте сундук с золотом из старого пиратского клада. И из последнего плавания привёз столько высокоценимых товаров, что золото льётся и льётся ко мне – упрямой, звонкой рекой. И вот по мере сил я это золото трачу. Трачу на то, чтобы всё живое вокруг меня ещё больше исполнилось силы жизни. Анне-Луизе, влюблённой в неравного её роду чилийца Луиса, я помог убедить её упрямого отца и выйти замуж за любимого человека. Теперь у них маленький сын, Эдвин. Вот этому добродушному громиле по имени Бэнсон я помог убедить его любимую Алис создать семью – на диком острове, где никак не могло быть священника. Теперь у них маленький сын, Томик. Вот этот человек, подавший вам воду, – Готлиб, мой преданный и надёжный матрос. Он с детским отчаянием однажды открылся мне, что полюбил вот эту милую девушку, её имя Симония. И, если она согласится однажды выйти за него замуж, – я предоставлю им полной чашей всё, что требуется для собственного маленького хозяйства, – дом, землю, коров, лошадей, деньги. Пусть рождают детишек, чтобы земля наполнялась волшебными колокольчиками, их ангельскими голосками. У меня самого моя любимая жена Эвелин ждёт ребёнка, и в конце декабря, кажется, я сам стану отцом.

Бэнсон с хлынувшей на его лицо радостью взглянул на меня, я с утвердительной улыбкой кивнул ему и продолжил:

– Стремительность обстоятельств моей жизни не позволяет мне долго раздумывать. И вот, когда Робин с откровенной грустью смотрел на кухонные хлопоты Симонии, он, отвечая на мой интерес, открыл мне тайну вашего, Анна, терпения и любви. Никакой странности не может быть в том, что я, пользуясь моей новой властью, приказал Робину соединить ваши жизни, для радостных дней, для наивозможного счастья. Но вашей паре я, к сожалению, не смогу предоставить гнездо в «Шервуде». За пятнадцать лет служения Вайеру Робин изрядно вымазался человеческой кровью. И теперь до конца дней он будет жить в отдалённом монастыре, чтобы в отведённое настоятелем монастыря время мог молиться о ниспослании ему возможности искупления всего, что он совершил. И на этом новом пути тяжесть его нового труда должна разделить с ним любящая его женщина, чтобы вместе они заново давали жизнь тем несчастным, путь которых на этой земле оборвал своей рукой Робин. Чтобы вместе с другими, я надеюсь, семьями они переплавляли бы сам воздух тяжёлого, преступного места в воздух добрый и радостный. И вот, поскольку отведена на этот мой монолог всего лишь небольшая минутка, я прямо спрашиваю у вас, Анна: согласны ли вы выйти замуж за Робина и разделить его труд в уединённом монастыре?

Бледность лица сидящей передо мной женщины стремительно замещал яркий румянец. Она встала, опёршись нетвёрдыми руками о стол. Протянула руку и шагнула к Робину, и он шагнул к ней.

– Согласна и всем сердцем желаю! – едва слышно произнесла Анна.

– Я не священник, – открыто и весело улыбнулся я, – поэтому не могу сказать «благословляю». А потому говорю просто: да будет так! – Затем, прижав руку к груди, добавил: – И, пользуясь этой быстротекущей минуткой, выражаю вам, Анна, своё предельное уважение за ваши пятнадцать лет одинокой любви и преданности этому человеку.

И поклонился. И увидел краем зрения, как встают из-за стола и так же кланяются все сидевшие за ним, а также и Готлиб, и стоящие во дворе бойцы Джека. Анна, уже без реверанса, в ответ поклонилась нам всем. И, сомкнув быстро веки, из-под которых вынеслись две бриллиантовые горошины слёз, повернулась и прижалась лицом к груди Робина. Он накрепко, как бесценную драгоценность, обнял её.

– Скажите, уважаемый барон, – вдруг сказал кто-то из людей Джека. – Изменятся ли теперь условия и нашей службы?

Я повернулся к нему и сказал:

– Главным над вами остаётся ваш предводитель, мой слуга Джек. Сам он останется здесь, в Плимуте, и навсегда станет владельцем и «тенью» дома Сиденгама. – Посмотрел на Джека. Он привстал за столом и, прижав руку к груди, поклонился. – А вы, все шестеро, отправитесь в этот самый монастырь, «Девять звёзд». Там сейчас находится и охраняет его ваш могущественный бывший враг, принц Сова. Стэнток рассказал мне, что после смерти мастера Альбы, унёсшего с собой всех бывших хозяев, в монастыре сохранилась огромная сокровищница, превосходящая, по предположению, даже казну короля нашего Георга. Так что у вас до конца жизни будет тройственная работа: охранять эту сокровищницу.

Помогать будущему настоятелю во всех вопросах содействия Серым братьям. Молиться о возможности искупления своих чёрных дел.

Я посмотрел на Бэнсона и спросил:

– Достаточно ли уместно распорядился? Может, что-то вызовет возражение?

Бэнсон повёл сбоку на бок сундуком подбородка и ответил:

– Томас. Однажды в пещере Локка я сказал тебе, что отныне ты мой капитан. Так что любые твои решения – для меня безусловный приказ. Когда ты принял решение – как можно тебе возражать? А об уместности – искренне считаю, что сам ни за что бы не придумал лучшего плана.

Я благодарно кивнул. А человек, спросивший меня, заговорил снова:

– Я хочу признаться вам, уважаемый барон, в присутствии всех, с кем делил многие годы опасное ремесло. Не так давно я, по приказу Вайера, приложил руку к смерти одного молодого дворянина. Потом, опять же по приказу, я следил за его похоронами. И лицо молодой вдовы поразило меня. Я увидел, какое горе принёс женщине доброй, чистой и беззащитной. И вот перед всеми решусь открыть свою тайну. Все эти три года она носит траур, не помышляя о новом замужестве. А меня эти три года мучает совесть и непостижимая, жгучая любовь. Теперь, увидев вашу, барон, манеру жить, я решился просить у вас повеления сейчас же отправиться к этой женщине, встать перед ней на колени и всё откровеннейшим образом рассказать. И молить её разделить со мной мою судьбу, как вот Анна разделяет судьбу с Робином.

Я глубоко, прерывисто вздохнул. Спросил:

– Как твоё имя?

– Рич. Ричард.

– Ответ очевиден. Иди к ней.

И, шагнув, добавил:

– Обниму тебя, на удачу.

И обнял.

Ричард быстро ушёл.

– Вода кипит, – негромко сообщил Готлиб.