Читать книгу - "Дочь викинга - Юлия Крен"

– Это уже не важно, – сказала она.

– Что ты имеешь в виду?

– Принцесса франков слабеет день ото дня, и я тут ни при чем. С тех пор как она приехала в Руан, ей постоянно нездоровится. Епископ очень волнуется за нее. Говорят, она может умереть в любой момент. – Поппа улыбнулась. – Ей не пережить эту зиму!

– Но она не принцесса франков! Она обманщица! – воскликнул Таурин.

– Однако весь мир считает ее Гизелой, – возразила Поппа.

– Я открою правду! Я…

– Нет уж! – Женщина больше не улыбалась. – Если эта «принцесса» умрет, мне этого будет достаточно. Живая франкская девица мне ни к чему, понимаешь? Так зачем устраивать шумиху?

– Так мне больше не нужно ее искать? – ужаснулся Таурин.

Поппа опустилась на стул.

– Я дарю тебе свободу, как и обещала. Ты ведь этого хотел.

У франка пересохло во рту. Нет, он хотел не этого. Таурин попытался что-то сказать, но язык не слушался его, а Поппа приняла его ненависть за раскаяние, а бессильную злобу – за благодарность, ведь она наградила его за промах, а не наказала.

– Теперь ты свободен и можешь идти, – улыбнулась она.

Девушки решили поселиться в том самом доме, куда зашли с самого начала. Жилище было в хорошем состоянии, и Руна радовалась тому, что ей предстоит тут все отремонтировать. Раньше ее заботило только выживание, теперь же ей предстояло навести в этом доме порядок и создать уют. Конечно, они поселятся здесь ненадолго, и Руне не хотелось привязываться к селению, расположенному вдалеке от ее родины, но пока они будут тут, стоило устроить все как можно лучше.

В первый же день она забралась на крышу, присыпанную торфом, травой и березовой корой. Кое-где покрытие прохудилось, и Руна отправилась в лес за торфом и хворостом.

Починив крышу, она взялась за стены. Норманнка оплела их ореховыми ветвями там, где доски стали трухлявыми, и заделала все щели мхом, камышом и маленькими прутиками. Затем Руна занялась внутренней частью дома. Крышу поддерживали несколько столбов, прохудившихся, как и стены. Сняв со стены топор, северянка срубила дерево, счистила с него кору, вырезала из ствола несколько балок и прибила их к столбам, укрепив все сооружение. Остаток древесины она использовала для заделывания дыры в стене напротив двери – вероятно, раньше тут было окно, затянутое свиным пузырем, теперь же в проем задувал холодный ветер.

Когда северянка закончила ремонт, ветер остался снаружи – как и солнечные лучи. Хижину освещал лишь очаг. У девушек не было жира для ламп, зато было достаточно торфа – они собирали его с таким рвением, будто им предстояло провести тут не пару месяцев, а долгие годы.

С каждым днем Руна все больше привыкала к этому селению, и с каждым днем в ней крепла вера в то, что возможно начать все сначала. А еще в ней проснулось беспокойство. Северянка не могла усидеть на месте, ей все время нужно было чем-то заниматься. Она постоянно перекладывала инструменты с места на место, независимо от того, пользовалась она ими или нет. Руна вырезала по дереву, стучала молотком, что-то пилила, забивала гвозди.

Когда в доме больше нечего было ремонтировать, а дров на зиму оказалось достаточно, Руна начала заготавливать запасы еды. Пользуясь рыболовным крючком, парой сетей и маленькой лодочкой, обнаруженной на берегу моря, Руна наловила много рыбы. В котелке над очагом она выпаривала морскую воду, а полученной солью натирала рыбу и сушеные водоросли. Теперь в доме всегда было вдоволь пищи, голод отступил, и Руна стала больше времени и усилий уделять приготовлению блюд. До сих пор важно было наесться, хоть сырой, хоть подгоревшей пищей, теперь же Руна вспомнила, как вкусно готовила рыбу Азрун: заворачивала ее в листья, приправляла пахучими травами, медленно запекала на раскаленных камнях.

Северянка охотилась на куниц, выдр и бобров. Однажды она увидела вдалеке оленя, но животное было слишком большим, чтобы его одолеть. В другой раз Руна нашла в лесу пару мертвых поросят. Она не знала, не испортилось ли мясо, но на всякий случай прихватила их с собой.

Гизела заразилась от нее страстью к стряпне. Они вместе варили мясо и рыбу, пробовали другие способы, которым Руну когда-то научила бабушка: жарили мясо над очагом, на углях, в каменных мисках, ставя их прямо в огонь. И теперь девушки непременно отбивали мясо, прежде чем его готовить.

Неподалеку от селения Руна нашла засеянные пшеницей поля. Жители деревни ушли отсюда, не собрав урожай, поэтому колосья склонились к земле от ветра и снега и подгнили, но подругам удалось отыскать довольно много сохранившихся зерен. Руна смолола их в ступке, смешала с водой и испекла на горячем камне плоские лепешки. Хлеб был совершенно безвкусным, но если закрыть глаза и положиться на воображение, можно было представить себе, что это настоящее лакомство, нежное, сочное, с хрустящей корочкой.

Девушки наконец-то наелись досыта. Они понимали, что в ближайшее время не будут голодать. Руну же снедало острое желание доказать Гизеле и всему миру свою решимость и готовность бороться.

Выпавший снег засыпал траву. Земля уже замерзла, но Руне удалось выкопать ямку, куда она сложила засоленное мясо и рыбу. Сверху она насыпала снег, а потом забросала все ветками, объяснив Гизеле, что снег превратится в лед и позволит сохранить пишу свежей.

Волны в море поднимались все выше, и Руна не отваживалась садиться в лодку. Впрочем, неподалеку она обнаружила небольшое озерцо. Оно было покрыто толстой коркой льда, но Руну это не остановило. Пробив киркой лунку во льду, девушка опускала в озеро веревку с крючком, лежа на земле у самой кромки воды, чтобы не провалиться под лед.

Становилось все холоднее. Гизела предпочитала все время сидеть у огня, но по мере того, как мир погружался в зимнюю спячку, Руна все больше поддавалась тревоге. Ей хотелось действовать, чтобы доказать свою решимость. В ее душе вновь разгорелась мечта вернуться в Норвегию.

И северянка решила построить корабль.

В первую зиму на чужбине, когда Руна еще не встретила Гизелу, она уже думала о корабле, но тогда это казалось ей невозможным. Теперь же норманнка верила в свои силы.

Конечно, воля – это одно, а возможности – совсем другое. И все же благодаря своей воле девушке удавалось уйти от врагов. Она верила в то, что с помощью смекалки, выносливости и упорства сумеет вернуться на родину без посторонней помощи.

Этот корабль смутно проступал в ее мыслях, Руна еще не готова была приступить к его созданию. Она строила планы, но не воплощала их в жизнь. И все же, выстругивая сосновые доски и мастеря из них бочки, вырезая из дерева стаканы и тарелки, затачивая иглы, шлифуя новую рукоять для ножа и делая расческу из кости убитого зверька, Руна чувствовала, как в ней растет уверенность в том, что она сможет построить корабль.

С Гизелой она об этом не говорила. Северянка видела, что принцессе новая жизнь нравилась. Она расчесывалась новым гребешком и ловко орудовала иголкой, сшивая шкурки. Так у девушек появились теплые накидки, оберегавшие их от холода. Кроме того, Гизела заштопала всю одежду. Она помогала Руне как могла, но норманнка понимала, что не может в полной мере полагаться на силы своей подруги. Однажды Гизела пошла за Руной к озеру, собираясь помыться. Но сунув руки в лунку, девушка завопила. Ее кожа сразу же покраснела, затем посинела. Гизела предпочла бы оставаться грязной, чем мерзнуть, но тут Руне в голову пришла идея.