Читать книгу - "Сторожевой корабль - Джеймс Л. Нельсон"

и он ожидал, что его встретят лодки, что люди на берегу будут приветственно махать руками сторожевому кораблю с развевающимися на теплом ветру яркими флагами. Но казалось, что их никто даже не заметил, как будто колония была заброшена.

К полудню они прибыли в Джеймстаун. Там стоял «Нортумберленд», привязанный к причалу, заброшенный, как и сам причал, если не считать одного чернокожего, который нервно расхаживал и похлопывал в ладоши.  Марлоу поднес подзорную трубу к глазам. Это был Цезарь, и он выглядел так, словно с нетерпением ждал, когда Марлоу сойдет на берег. Волнение не было свойственно характеру Цезаря.  Это встревожило Марлоу. Что-то было не так.

Они бросили якорь и спустили баркас за борт, готовый отвезти швартовые канаты к кнехтам и подтащить «Плимутский приз» к причалу. Марлоу занял свое место на корме, Бикерстафф встал рядом с ним, и приказал рулевому доставить их на берег. Как только причалили, Марлоу взобрался по мокрым деревянным перекладинам на причал, Бикерстафф последовал за ним.

— Цезарь, что, черт возьми, происходит? - спросил он. — Неужели никто не слышал о нашем возвращении? Где все? Где Король Джеймс? Где, если уж на то пошло, губернатор, горожане и вся восхищенная толпа, которая нас должна ждать?

— Я не видел Короля Джеймса, мистер Марлоу, с тех пор, как он уехал с вами. А остальные, думаю, хотят держаться от вас подальше.

— От чего?

— Я думаю, что люди боятся вас, и не знают, что вы станете делать. Некоторые боятся, что их увидят с вами. Это из-за миссис Тинлинг, сэр. Миссис Тинлинг в тюрьме. Они арестовали ее. Арестовали за участие в убийстве ее покойного мужа, этого сукина сына, упокой господь его душу.

Глава 24

— Я считаю, что это дело рук Уилкенсона, вы, конечно, тоже так думаете?  Или сомневаетесь? — Марлоу расхаживал взад и вперед, чуть-чуть согнувшись, чтобы не удариться головой о потолочные балки большой каюты «Плимутского приза». Три фонаря освещали помещение неровными пятнами, оставляя углы в темноте. Вокруг огней фонарей кружился рой насекомых, проникших в открытые кормовые окна. Было жарко, несмотря на легкий ветерок.

— Я не сомневаюсь, что он приложил к этому руку, — сказал Бикерстафф.  Он, Рейкстроу и лейтенант Миддлтон были единственными обитателями каюты. Они все сидели, наблюдая, как их капитан меряет шагами каюту, и как нарастает его гнев, словно тропический шторм. — Но мы должны узнать больше. Мы слышали только о небольших фактах по этому делу, да и то из третьих рук.

— К черту факты! — Марлоу был удивлен  собственным гневом, который испугал  и его самого. Такого напряжения он не испытывал уже несколько лет. — Проклятые Уилкенсоны придумывают факты по своему усмотрению, а все остальные просто кивают головами и говорят: «Да, сэр, что бы вы ни говорили, так оно и есть».  Я не потерплю их лжи.

— Утром мы пойдем и поговорим с шерифом и губернатором, — сказал Бикерстафф.  Его тон был спокойным, его предложение разумным, но у Марлоу не было настроения рассуждать.

— Да, шериф и губернатор. Какие незаинтересованные стороны!   И все в этом уверены. Я не сомневаюсь, что мы добьемся от них справедливости, точно так же, как мы это сделали, когда был сожжен наш табак.

— Шериф — негодяй на службе у Уилкенсонов, я с этим соглашусь, но губернатор всегда был справедливым…

Марлоу перестал ходить взад-вперед и повернулся к Бикерстаффу и к остальным. — Я не намерен ждать утра.

— Что вы собираетесь сделать, сэр? — нетерпеливо спросил Рейкстроу.  Первый офицер, больше других на борту сторожевого корабля, благоволил своему новому капитана. Он чуть ли не боготворил Марлоу, это было ясно всем.

— Я хочу, чтобы Элизабет Тинлинг вышла из тюрьмы, и поэтому я намерен пойти и вызволить ее оттуда.  Собери мужчин. Пусть возьмут с собой сабли, мушкеты и пистолеты, — сказал он Миддлтону.

Ухмыльнувшись и бодро кивнув, второй офицер исчез.

— Томас, ты что, предлагаешь нам силой вытащить Элизабет из тюрьмы?

— Да, именно это я и собираюсь сделать. Кто устоит перед нами? Городская стража? В колонии нет сил, чтобы сравниться с командой «Плимутского приза».

— Не в этом дело, совсем не в этом дело. Ты теперь королевский офицер, сэр. То, что ты предлагаете, противоречит закону.

— К черту закон? Я сам закон!

— Ты не закон! — крикнул Бикерстафф.  Он ударил кулаком по столу и заставил Рейкстроу подпрыгнуть, настолько нехарактерным был звук.  — Твой долг — соблюдать закон, а не… не отмахиваться от него только потому, что у тебя имеются для этого полномочия.

— Кончай!  Прекрати говорить мне о законе. Какой закон? Закон Вилкенса? Если они имеют право издавать законы по своему усмотрению, я тоже имею такое же право!

— О, очень мило так думать, не правда ли?  Фома неверующий, это нарушение всего, что значат справедливость и честь.

— Не поучай меня, «учитель», с меня довольно.

Двое мужчин уставились друг на друга. Через окна донесся шум команды  «Плимутского приза», грохот и  лязг стрелкового оружия, возбужденный гул оживленных разговоров.

— Твоя команда собралась, — сказал, наконец, Бикерстафф.

— Возможно, ты чертовски прав. Ты можешь пойти с нами или остаться, как хочешь. Я не подумаю о тебе хуже, если твои заблуждения и совесть не позволит тебе сопровождать нас.

— Я пойду с тобой, как и раньше, после того, как ты одержал победу над Леруа. Но я не собираюсь участвовать в том, что ты собираешься сделать. Как раньше в море. Я надеюсь только отговорить тебя от этого.

— Надейся, сколько хочешь, молись, если хочешь, но это тебе не поможет.  - Марлоу сбросил камзол, накинул на голову ремень и саблю, затем снова надел камзол. Он молча, зарядил пару пистолетов и пристегнул их к кожаному ремню. — Меня довели до этого, — сказал он наконец, — я иду туда не потому, что мне это самому очень хочется.  -  Он подобрал шляпу и вышел из большой каюты, оставив Бикерстаффа одного.

Он прошел на квартердек и встал наверху трапа, глядя на палубу. Там уже собралась вся команда «Плимутского приза». У некоторых за поясом торчали пистолеты, некоторые взяли в руки  абордажные топоры.  Многие опирались на длинные пики, яркие лезвия которых мерцали в свете фонарей высоко над головами солдат. У всех были тесаки. Головы