Читать книгу - "Югославия в огне - Ольга Ивановна Обухова"

там, пытаясь заставить наших людей отказаться от своего языка и говорить на итальянском? А сколько наших соотечественников вы бросили в концлагеря – на острове Раб и на Молате, в Бакаре и в Гонарсе? Будешь врать, что там сидят одни только коммунисты? Да нет, итальянец, там сидят и такие же хорваты, как я! – Усташ с силой ткнул себя пальцем в грудь. – Которые просто любят свою страну!

– Вы мешаете мне! Немедленно прекратите! – завопил итальянец.

– Нет, итальянская свинья! – заорал окончательно взбешенный усташ. – Это вы пришли на нашу землю и мешаете нам жить так, как мы хотим! Устанавливай свои порядки у себя в Венеции, Флоренции или Риме! А сейчас катись из вагона, и чтоб я тебя не видел! Поезд пойдет дальше без тебя! – Он выхватил из кобуры немецкий вальтер и поднес его к носу итальянца. Трое усташских солдат с хорватскими гербами-«шашечницами» на стальных немецких касках угрожающе придвинулись к итальянским солдатам, и те заметно побледнели.

– Вон отсюда! Вон!!! – закричал усташ, продолжая держать итальянского офицера на мушке.

Благоевичи услышали цокот его стальных подков по полу вагона, и все стихло.

Усташ устало козырнул им:

– Можете ехать дальше. Поезд прибудет в Загреб через двадцать минут. Прошу прощения за задержку. А наши земли мы еще вернем. Za dom! За отчизну!

– Spremni! Готовы! – автоматически откликнулся на усташское приветствие Томислав Благоевич.

Диана шла к Преображенскому собору, прислушиваясь к каждому шороху у себя за спиной. Ей все чудилось, что за ней кто-то крадется, готовясь ее схватить – тот краснолицый итальянский офицер из поезда, двое гестаповцев, которые едва не арестовали их раньше на границе рейха и итальянской провинции Лубиана, а то и сам криминальный советник Ганс Хельм… «Во что я превратилась? – с отчаянием думала она. – Боюсь собственных шагов… уже не могу спокойно ходить по улицам… про ночной сон и думать забыла. О, Боже Всемогущий!»

Тяжелая дверь собора легко открылась, и она вошла вовнутрь. Ее окутал знакомый запах ладана и сгоревшего свечного воска. Глубоко вздохнув, Диана пошла вперед, придерживая руками тяжелую сумку. Спустилась в крипту, где ее уже ждал Петр Ковалев.

– Принесла? – нетерпеливо спросил он.

Диана молча протянула ему сумку. Ковалев разложил на скамейке бумаги, пробежал их глазами. Потом быстро запихнул обратно в сумку.

– Пошли, – бросил он. – Выйдем отсюда через запасной выход. Нельзя допустить даже малейшего риска лишиться того, что ты привезла. Эти бумаги попросту бесценны.

Он дунул на одну из свечей, так что в крипте стало совсем темно. Затем приблизился к стене крипты и стал шарить в темноте рукой. Внезапно часть стены со скрипом подалась вперед, и Диана увидела узкий проход, заканчивавшийся чернильной темнотой.

Ковалев зажег тонкую свечу и поманил Диану за собой. Она вошла в узкий коридор, и Петр ловко поставил на место часть стены, маскировавшую потайной выход из крипты.

– Смотри себе под ноги, чтобы не упасть, – предупредил он.

Но смотреть надо было не только под ноги, но и беречь голову – своды были очень низкие, и Диана несколько раз едва не ударилась о них лбом. Ковалев двигался гораздо быстрее, и она начала от него отставать. Коридор не был прямым – он то и дело петлял, повернув сначала налево, потом направо, затем еще несколько раз, так что Диана окончательно запуталась и просто следовала за Петром, в надежде, что эта подземная тропа куда-то выведет.

Ковалев остановился перед тяжелой железной дверью и осторожно вставил длинный ключ в замочную скважину. Повернул его – и они оказались в узком коридорчике. Колеблющийся свет свечи едва освещал его, но впереди была еще одна железная дверь. А за ней – еще одна. Это были настоящие подземные катакомбы, о существовании которых, видимо, никто не подозревал. Наконец, они оказались в подъезде какого-то жилого дома. Диана посмотрела на дверь, ведущую на улицу, но Ковалев отрицательно покачал головой:

– Нет, нам наверх.

Они поднялись на четвертый этаж. На лестничной клетке располагались четыре квартиры, и Ковалев осторожно постучал в дверь одной из них. Через некоторое время дверь распахнулась, и они вошли в прихожую. В ней стоял мужчина в усташской форме, и на его фуражке красовалась точно такая же буква «U», внутри которой находилась бомба с зажженным фитилем, как и на кокарде усташского офицера, который спас Благоевичей от ареста в поезде.

Ковалев приложил палец к губам и проскользнул в гостиную. Ее окна были наглухо занавешены плотными шторами, что делало ее похожей на помещение внутри какого-то бункера. Разведчик зажег тускловатую настольную лампу и склонился над бумагами, которые Диана с риском для своей жизни привезла из Вены.

– Это действительно бесценно. – Ковалев поднял глаза на Диану. – Немцы приступили к строительству подземного завода рядом с концлагерем «Дора», на котором заключенные будут производить ракеты, способные долететь до Англии и обрушить на нее одну тонну взрывчатки. Полет ракеты можно корректировать по радио и направлять в нужное место. И у них не будет никакой проблемы с заправкой этой ракеты топливом – она летает на обычном спирте, который получают в том числе из пшеницы и картошки. Это самое настоящее «чудо-оружие», которое в самом деле может изменить ход всей войны. Или повлиять на него самым решительным образом. Как здорово, что мы узнали об этом!

– Если вы хотите послать меня с этими бумагами в Москву, то я туда уже не доеду, – слабым голосом произнесла Диана.

– Не волнуйся, в Москву это будет доставлено другим способом. – Ковалев встал из-за стола, порывисто шагнул к Диане и обнял ее. – Ты заслужила самой высокой награды. Ты даже не представляешь, какое громадное дело ты сделала! – Он посмотрел ей в глаза. – Сейчас мой помощник незаметно выведет тебя на улицу. Сразу иди домой и приходи в себя. Никаких заданий в ближайшее время. Ты сделала то, что многие и за весь срок своей службы не сделают…

Последний пациент, худой и немного нервный сотрудник Главного вокзала, который появился по рекомендации Горана Гундулича, расплатился и ушел, едва не позабыв при этом свою фетровую шляпу. Диана и Томислав остались наконец одни.

– Новая бормашина экономит и время, и силы. Я почти не устаю, когда работаю на ней. Вот что значит новая техника. Небо и земля по сравнению со старой, – улыбнулся Томислав.

– Но только досталась нам она ужасно дорогой ценой. Я до сих пор не могу прийти в себя после поездки в Австрию.

– После вчерашней ночной прогулки ты тоже вернулась вся взбудораженная, – заметил Томислав.

– Но зато с ощущением