Читать книгу - "Борджиа - Мишель Зевако"

Рагастен, Макиавелли и Санцио глядели друг на друга с неописуемым изумлением.

– Его дочь!..

Один и тот же возглас вырвался у каждого, тогда как папа слегка насмешливо разглядывал их снизу вверх.

Больше всех был потрясен Рафаэль. Тысячи беспорядочных мыслей сталкивались в его голове. Одно простое слово папы перевернуло его душу. Придя во гневе и боли, он чувствовал теперь, как новое сильное чувство проникает в его душу.

– Святой отец, – пробормотал он, – вы стали для меня в два раза святее, потому что вы отец той, кого я обожаю.

Одним спонтанным движением он поднялся и освободил от пут старого понтифика. Рагастен пожал плечами и отступил, как бы показывая, что теперь его вмешательство будет излишним. Макиавелли спокойно ожидал окончания их авантюры.

– Сын мой, – мягко произнес папа, – дорогое дитя мое… Я знал о вашей любви к моей дочери… И мое сердце обливалось кровью, когда я вынужден был прибегнуть к строгой мере…

– Вы отведете меня к ней, не так ли, святой отец?.. Вы не откажете ни ей, ни мне в счастливой доле!

– Отвести вас к ней!.. – вскрикнул папа. – Увы!.. Вы же еще ничего не знаете!.. Синьоры, приблизьтесь… Вы имеете право знать всё!.. Одного вашего слова, что вы ничего не раскроете, будет достаточно… Подойдите и вы, синьор шевалье…

– Ваше Святейшество может говорить. Мне и здесь всё слышно!

Папа поднялся на ноги, как только Рафаэль его развязал. Он быстро посмотрел в сторону двери, словно оценивая, сможет ли он к ней приблизиться. Но у самой двери, спиной к ней, встал со скрещенными руками Рагастен. Он не упускал из виду окна. Папа сделал шаг в эту сторону, на что Рагастен крайне спокойно заметил:

– Святой отец! Останьтесь здесь, прошу вас! Слишком приблизившись к окну, вы рискуете простудиться…

Папа воздел глаза к небу и сел.

– Отец мой, – проговорил Рафаэль, – позвольте я буду так называть вас… Расскажите мне о Розите… Скажите, скоро ли я смогу ее увидеть?

– Ее звали Розитой! – сказал папа в каком-то болезненном экстазе.

– Такое имя дала ей женщина, подобравшая ее…

– Бедняжка Мага, не так ли?.. Да, я знаю… Бежная женщина, такая милосердная, такая добрая!.. Сколько раз хотел я вырвать ее из нищеты и ничтожества, в которых ей нравилось жить… Увы! Ее помутившийся разум везде видел врагов.

Последние слова папы окончательно убедили Рафаэля.

– Синьоры, – продолжал старый Борджиа, – надо, чтобы вы знали всё… Мне очень тягостно сделать это признание…

– Святой отец, – сказал Рафаэль, – было бы недостойно заставлять вас склонять голову под грузом воспоминаний, о которых мы не имеем права судить.

– Дайте договорить Его Святейшеству, друг мой, – перебил художника Рагастен.

– И это тем более необходимо, – продолжил папа, кусая губы, – что теперь вы имеете права на… мою дочь… Кроме того, дорогое дитя мое, то, что я вам скажу сейчас, так ужасно, что вы отказались бы мне верить, если бы я не сообщил вам всей правды…

Папа встал. Лицо его, обрамленное седыми волосами, казалось в этот момент воистину святым. Его подрагивающий голос, в котором слышалась величественная боль, заставил вздрогнуть даже Макиавелли.

– Рафаэль, – торжественно сказал Борджиа, – дорогое дитя мое, вы знаете, как я любил вас среди всех художников, прибывающих в Рим… Если вы когда-либо питали какие-нибудь чувства ко мне, я взываю к вашему сердцу…

– Говорите, – отозвался Рафаэль упавшим голосом.

– Надо сказать открыто… Да, синьоры, я виноват… Да, демон плоти подверг меня испытанию… Да, я поддался искушению… Но сколькими слезами и молитвами я заплатил за эту ошибку, один Бог знает, потому что даже сам я не могу вспомнить, сколько я плакал и молился!.. Когда графиня Альма должна была стать матерью, беда обрушилась на эту несчастную женщину. Ее супруг, граф Альма, узнал об ее измене… тогда она, обезумев, подбросила ребенка!.. Сколько я перенес тогда!..