Читать книгу - "28 мгновений весны 1945 года. Иллюстрированная версия - Вячеслав Алексеевич Никонов"

комитета национального освобождения (ФКНО). Сопредседателями комитета стали Жиро и де Голль. Первого поддерживали англо-американцы, второго – СССР. Молотов 16 июня писал Богомолову: «Мы отдаем предпочтение де Голлю, так как он является непримиримым к правительству Виши и гитлеровской Германии, тогда как у генерала Жиро отсутствует такая непримиримость».

В 1943 году Москва была готова признать Французский национальный комитет освобождения законным правительством даже в одностороннем порядке. Но не стала в итоге обострять отношения с союзниками, дождавшись 26 августа извещения о готовности и Лондона с Вашингтоном признать ФКНО.

Будучи явно более опытным политиком, чем Жиро, де Голль постепенно отстранил его от реального руководства комитетом, предложив пост командующего французскими вооруженными силами, а себя оставив единственным председателем.

ФКНО 3 июня 1944 года провозгласил себя Временным правительством Французской Республики. 6 июня началась операция «Оверлорд» – высадка союзных войск в Нормандии. Под командованием Эйзенхауэра и Монтгомери действовали и французские соединения генералов Филиппа Леклерка, Пьера Кёнига и Габриэля Коше. 14 июня де Голль прибыл в Нормандию, где взял всю полноту власти в местечке Байё.

В начале июля де Голль направился с визитом в США, что было свидетельством свершившегося наконец его признания американским руководством. Но генерал нашел поводы для разочарования: «В Вашингтоне Рузвельт открыл мне цели американской политики, задрапированные идеалистическими лозунгами, но очень практичные по сути».

15 августа началась операция «Энвил» – высадка американских и французских войск в Южной Франции вблизи Марселя, – что послужило сигналом к общенациональному восстанию, в первых рядах которого опять были коммунисты. 1 – я французская армия, чьи первые подразделения высадились в Сен-Тропе и его окрестностях, уже 28 августа полностью овладела Тулоном, а 30 августа Марселем. «Сорок тысяч пленных и груды оружия и техники попали в наши руки», – писал де Голль.

Еще раньше в руках французов был Париж. Американцы позволили танковым частям Леклерка и Кёнига 24 августа первыми вступить в восставший Париж, когда основная часть города уже была освобождена французскими патриотами во главе с полковником Анри Роль-Танги, коммунистом. Так произошло символическое объединение внешних и внутренних французских сил. 25 августа Роль-Танги и Леклерк приняли официальную капитуляцию немецкого гарнизона. В тот же день в Париж прибыл председатель Временного правительства де Голль. Леклерк встретил его на вокзале Монпарнас. Столица Франции ликовала.

26 августа 1944 года де Голль идет по Елисейским полям. Это день его триумфа. Рядом с ним шагает Жорж Видо, преемник Жана Мулена по посту главы Национального комитета Сопротивления.

– Пожалуйста, следуйте на два шага позади меня, – тихо говорит ему де Голль.

И сразу же – Даниэлю Майе, лидеру социалистов в движении Сопротивления:

– Месье, во время парада не курят!

На площади Звезды де Голль торжественно зажег под Триумфальной аркой огонь на могиле Неизвестного солдата, потушенный немцами четырьмя годами ранее.

Освобождение Франции шло быстро. К концу сентября, за исключением Эльзаса и подступов к нему, а также альпийских перевалов и опорных пунктов на Атлантическом побережье, вся территория Франции была очищена от немцев. «Отступление вермахта остановилось только на границе рейха, там, где вооруженное восстание французского народа уже не угрожало его тылам, – замечал де Голль. – Как будто отлив, внезапно отхлынув, открыл от края до края измученное тело Франции».

Известный писатель Андре Моруа задавал вопрос: «Была ли возможность восстановить Третью республику и ее институты?» И объяснял, почему этот путь был отвергнут. «Во-первых, потому, что исстрадавшаяся страна затаила злобу на тех, кого считала ответственными за свои страдания, и, казалось, желала чего-то нового. Во-вторых, потому, что те люди, которые в Лондоне, в Алжире либо в сопротивлении внутри страны приняли на себя командование в таких опасных обстоятельствах, считали вполне законным сохранить за собой власть и теперь. Поэтому было решено, что Французской республикой будет управлять Временное правительство, будет назначено Учредительное собрание, а новую конституцию ратифицирует плебисцит».

Ну и, конечно, был фактор де Голля, которому абсолютно претила слабая власть правительств Третьей республики, опиравшихся на шаткое большинство в парламенте. Чем де Голль никогда не страдал, так это скромностью. В мемуарах он порадуется: «Как в провинции, так и в Париже, я видел, с каким ликованием меня встречали люди. Нация инстинктивно понимала, что в условиях нынешней смуты в стране могла бы установиться анархия, а затем и диктатура, если бы я не служил народу вождем и символом единения. Сегодня нация так же сплачивается вокруг де Голля, дабы избежать падения в пропасть, как она сплачивалась вокруг него вчера, дабы прогнать иноземных захватчиков. Таким образом, я вновь почувствовал доверие французов, облекших меня, как и прежде, беспрецедентной полнотой власти».

Подавляющее большинство действительно желало видеть его главой Временного правительства. А сам де Голль отдавал предпочтение политикам, которые эти годы были с ним за границей. Тем же, кто боролся с фашистами внутри Франции, предстояло испытать разочарование. Историк Марк Ферро не без оснований утверждал, что «эти триумфальные дни оставили у борцов внутреннего Сопротивления привкус горечи. Чтобы предотвратить возможный коммунистический переворот, комиссары Республики, назначенные временными губернаторами, должны были “установить власть закона как противовес фактической власти на местах”. Национальный комитет Сопротивления, в том числе входившие в него коммунисты, соглашается с этим и даже с требованием разоружить патриотическую милицию. Разоружение проводится без особых церемоний. И впоследствии основные почести достаются заграничным силам».

Де Голль был антикоммунистом, и ФКП его возмущала и пугала. «Французская коммунистическая партия получила исключительную возможность и не упустила ее, – замечал он. – Умышленно смешав восстание против оккупантов с классовой борьбой, ФКП набирала популярность и имела все шансы встать во главе страны».

Но де Голль понимал, что без популярных в стране лидеров внутреннего Сопротивления ему невозможно было править страной. «Возобновление работ на заводах и в шахтах, восстановление мостов, портов, железных дорог, каналов, электростанций, ремонт поездов, грузовиков, барж требовало усилий всего народа… Участие коммунистической партии в Сопротивлении, влияние ее на рабочий класс, желание общества и мое собственное желание видеть ее повернувшейся лицом ко всей нации побудили меня дать коммунистам место в работе по восстановлению страны. Упираясь, огрызаясь, вставая на дыбы, ФКП идет в общей упряжке и, слушаясь узды, вместе со всеми тянет нагруженную телегу. Мое дело – держать поводья».

Поводья были и у Сталина, который дал ФКП установку на сотрудничество с генералом. 19 ноября 1944 года Сталин и Молотов приняли лидера французских коммунистов Мориса Тореза и дали понять, что главная задача – искать союзников для формирования левого блока. «Коммунистическая партия не так сильна, чтобы она могла ударить правительство по голове». Стратегическими целями ФКП назывались возрождение Франции, наращивание