Читать книгу - "Орудие богов - Талбот Мэнди"

«Составляет ровно одну сотню».

На деле Ясмини стала магарани Сиалпура с того момента, как четырнадцать залпов прогремели за рекой. Ведь англичане признают титул магарани только из вежливости. Правящий принц является магараджей; будучи индусом, он может иметь одну жену – или сколько ему будет угодно. Ютирупа и Ясмини поженились по обряду Гандхарвы, и, если бы она захотела, она могла жить вместе с ним с той самой минуты.

Но по-настоящему это бы ее не устроило. Брамины, которых она презирала, пришли бы в ярость и стали бы ее врагами на всю жизнь, а она знала, какая у них власть.

– Одно дело решить избавиться от кобр, – объяснила она Тесс, – и совсем другое – хватать их руками и пинать ногами. Они кусаются!

Кроме того, она вовсе не хотела тихонько пробраться во дворец Ютирупы и взять вожжи тайного влияния так, чтобы это не стало известно англичанам. Она собиралась извлечь наибольшее преимущество из закона «женской половины», который защищает индийских женщин от постороннего наблюдения и делает сообщение между ними и англичанами почти невозможным. Но она намеревалась вынудить власти в какой-то форме признать ее.

– Если они меня признают, они скрестят мечи с каждой женщиной страны. Пусть-ка они после мне откажут, тогда все эти мечи вопьются им в глотки! У женщин мечи тоньше, чем у мужчин.

В этом и заключается секрет ее истинной силы в течение всех последующих лет. Так что она вернулась в свой дворец, где из всех англо-саксонских женщин принимала только Тесс.

– Почему же ты не держишь открытый дом для англичанок, раз что-то начинаешь? – спросила ее Тесс. Но Ясмини засмеялась:

– Разве надо сражаться с тигром, опускаясь перед ним на четвереньки и пуская в ход клыки и когти?

– Но англичанки вовсе не тигрицы.

– Если бы было так, я бы над ними смеялась. Если я стану приглашать к себе во дворец англичанок, они из любопытства придут. И из жалости, из сочувствия, начнут приглашать меня к себе и устраивать из меня зрелище для своих друзей. А вот буду ли я одной из них? Да никогда! Допустят ли они вместе со мной к себе других индийских женщин? Конечно, любую, какую я им порекомендую. И станут побуждать нас пытаться стать равными им в обществе, как они это назовут, уступая нам, мы будем стараться изо всех сил, а они нам льстить. Нет уж! Я бы хотела наоборот. Пусть-ка англичанки борются за то, чтобы войти в наше общество! В один прекрасный день они проснутся и обнаружат, что у нас есть что-то стоящее, чего им не достигнуть. Сегодня они говорят, если вообще дают себе труд нас заметить: «Приходите к нам, наши обычаи хороши, мы вам дурного не сделаем, приходите!» – как говорят дети уличному котенку. А потом они скажут: «Мы можем вам предложить то и это. Примете ли вы нас в свое общество, если мы вам предложим эти наши дары?» Это будет уже другая история, но она потребует времени.

– Больше чем времени, – поправила Тесс. – Одаренности.

– А я одаренная. Вот почему я так много знаю, чтобы объявить войну браминам. У меня будет настоящая свадьба, и брамины о ней объявят официально. Я их презираю, и они это знают. Это будет их первым поражением. Им придется явиться ко мне на свадьбу, как собакам приходится прибежать к своей хозяйке по ее зову, а их отгонят кнутами, если они станут слишком усердно раболепствовать! Они не посмеют отказаться явиться, потому что иначе развяжется война, и я смогу доказать людям, насколько бесполезны брамины. Но с ними труднее иметь дело, чем с англичанами. Жирный жрец, вроде верховного брамина Джинендры, походит на карпа, которого ловят на червя, или на осла, которого бьют палкой; но ведь есть и другие – настоящие аскеты, сильнее жаждущие приобрести влияние, чем набить себе брюхо. С этими людьми нелегко. Пока что я играю по их правилам, но им известно, что я их презираю.

Так что шли грандиозные приготовления к царской свадьбе. А когда Сэмсон услышал, что невеста Ютирупы – Ясмини, он просто в ужас пришел. Рассказ Ситы Рама о ярости Сэмсона получился почти эпическим.

– Будь проклята эта баба! И проклят он сам! Она же известна как возмутительница спокойствия. В Симлу меня будут спрашивать, какого дьявола я такое допустил. Особенно они захотят узнать, почему я не предостерег Ютирупу от этой принцессы.

Она собирается продефилировать по улицам у меня перед носом и бросить вызов нашим властям как раз в то время, когда я объявлен покровителем Ютирупы. Я их заверил, что он не станет следовать дурным советам и что я принял особые меры, чтобы он правильно выбрал жену. Но было слишком рано говорить об этом ему. И тут-то он швыряет такое оскорбление мне прямо в лицо! Это уже слишком!

– С Симлу все будет в порядке, – успокоил его Уиллоуби де Уинг. – Откопаете сокровищницу, и вас порекомендуют на кавалера ордена Бани.

– Орденом Бани не награждают представителей моей профессии, – мрачно сказал Сэмсон. – Его приберегают для людей ваших занятий.

Он грезил о сокровищнице всю ночь, что не способствовало уменьшению просыпающихся страхов. Послали за целой командой саперов; из-за необходимости в настоящее время соблюдать секретность следовало выделить специальные ассигнования, чтобы покрыть стоимость вспомогательных материалов для тоннеля, который начал Дик и закончили саперы. Они прорыли землю под самыми священными фикусами и чуть не погубили деревья, но ничего не обнаружили, кроме нескольких старинных монет. (Старинная золотая монета в стеклянной витрине аллаха-байского музея с пометкой «Сиалпур» – одна из них.) Тогда они собрались прокапывать тоннель с другой стороны – и этим окончательно погубить деревья.