Читать книгу - "Казаки. Происхождение. Воинские традиции. Государева служба - Жан Саван"

– Или вы примете предложенное нами командование, или будете расстреляны.

Хорошо знакомым твердым, резким голосом он ответил:

– Мой долг – отказать вам, ваше дело – меня расстрелять.

В следующие дни комиссары несколько раз повторяли свои попытки переубедить генерала Ренненкампфа, но тот неизменно отвечал:

– Можете меня убить, я не предам.

У большевиков хватило терпения на двадцать девять дней. В конце концов, разозлившись из-за гордых отказов генерала, комиссар Антонов-Овсеенко приказал солдатам его расстрелять. Все отказались. Из Ростова вызвали двух палачей-черкесов и в ночь с 31 марта на 1 апреля (по старому стилю), сразу после полуночи, генерала Ренненкампфа отвели на казнь, о чем солдатам не сообщили, распустили слух, что его отправили в Москву для суда.

Его заставили раздеться перед толпой черни и рыть себе могилу. Когда он закончил, палачи своими острыми кинжалами выкололи ему глаза. Генерал Ренненкампф стоял, все такой же величественный, сохраняя гордую осанку, поразившую Врангеля на поле боя. Он не произнес ни слова, не издал ни стона, не сделал ни единого жеста, даже когда кинжалы резали его могучее тело. Из многочисленных ран струилась кровь, а клинки вновь вонзались в плоть. Чернь, сперва горланившая, умолкла. Пытка затягивалась… Было два часа ночи, когда палачи убрали кинжалы в ножны и достали револьверы. С короткого расстояния было выпущено четыре пули, но ни одна не задела генерала Ренненкампфа. Слепой, измученный, но по-прежнему прямой, он крикнул в ночи: «Сукины дети! Собрались расстрелять генерала, а пользоваться оружием не научились!»

Было сделано еще несколько выстрелов, одна из пуль попала в сердце. Все было кончено. Генерал Ренненкампф повалился на землю, прошептав чье-то имя. Великолепная смерть, о которой генерал Врангель напишет: «Героический конец генерала Ренненкампфа стал венцом его вечного мужества»; а генерал Милоданович: «Я восхищаюсь рыцарственным благородством, проявленным им в столь трагических обстоятельствах, но можно ли было ожидать от генерала Ренненкампфа чего-то иного?», а генерал Махров: «Его имя останется в истории России символом доблести, чести, порядочности и долга…»

Забайкальские казаки в Маньчжурии

В начале первой Маньчжурской кампании отряд забайкальских казаков Ренненкампфа состоял из пяти сотен, которыми командовали подъесаул Харонов, есаул Токмаков, корнет Белинский, сотник Вандаловский и корнет Вертопрахов. Отряд насчитывал 491 казака с двумя орудиями и 46 артиллеристами. Этот маленький отряд позднее усилили еще одной сотней, а затем пехотным Стретенским полком. Разумеется, забайкальские казаки находились и в отрядах других генералов (Орлова, Айгустова, Чичагова, Сахарова, Грибского; план главнокомандующего, генерала Гродекова, заключался в том, чтобы сосредоточить вокруг Харбина армию в 30 000 человек и 100 орудий), но там их роль не могла сравниться с той, что они сыграли в удивительной группе, покорившей Маньчжурию.

После поражения генерала Грибского при Айгуни «горстка казаков Ренненкампфа» выправила ситуацию, превратив катастрофу в победу. И тогда начался великолепный поход пяти сотен… 7 августа 1900 года они разбили китайскую кавалерию и в тот же день встретили пехотный корпус противника с артиллерией. Несмотря на рельеф местности, крайне неблагоприятный для действий в конном строю, казаки атаковали китайскую артиллерию и завладели ею, в то время как остальные войска неприятеля отступили через густой лес, не позволивший казакам их преследовать… В тот же день произошел третий бой при Эйюре, на позиции, прикрытой Эль-Лун-Хо, рекой Двойного Дракона. Одна сотня заняла Эйюр и соседнюю высоту. Китайцев было две тысячи, с десятком орудий и двумя пулеметами. После занятия Эйюра начался бой, завершившийся новой победой казаков, которые, усиленные забайкальцами из Стретенского полка и казачьей полубатареей под командованием войскового старшины Мехмандарова, вновь отличились в бою за овладение перевалами горной гряды Малый Хинган, где королем является тигр. Перед боем генерал собрал офицеров и унтер-офицеров и изложил им свой план, после чего, по рассказу Карамышева, выразив уверенность, что храбро исполнит свой долг, завершил совещание, вскочил на коня и скомандовал: «Вперед!» Блестели винтовки, отряд пришел в движение и медленно двинулся к Хингану.

Дойдя до назначенного места, казаки остановились и разбили бивуак, но разжигать огонь не стали и соблюдали приказ говорить только шепотом. Была половина десятого. Все легли спать… В полночь генерал приказал сотнику Арсеньеву разбудить казаков и выступить в поход колонной, чтобы обойти противника; в половине первого эта колонна покинула бивуак. В два тридцать генерал приказал разбудить людей из подразделений, назначенных для атаки с фронта. В три часа они выступили. Рассвело, но видимость затруднял густой туман, который почти не рассеивался.

Вскоре после этого 6000 маньчжурских пехотинцев, оборонявших Хинган, открыли плотный артиллерийский огонь и завязали бой. Помощь им оказывали взрывавшиеся мины, закопанные в землю там, где наступали казаки. Одной из них, видимо, был ранен Ренненкампф… Но он встал, отряхнулся и громко крикнул «Ура!», повергнув в смятение приготовившихся перейти в атаку китайцев. Атака была отложена, и маньчжурская артиллерия возобновила обстрел, причиняя своим точным огнем большие потери наступающим. Но тем временем ушедшая в обход колонна казаков выполнила свою задачу. Подойдя к цели, она тоже громко закричала «ура!», подхваченное всеми казаками. В свою очередь, генерал крикнул: «Ура!.. Победа!..» И, вскочив на коня, понесся со своими казаками на штурм окопов. Атакованный с трех сторон, неприятель подался назад, оказывая стойкое сопротивление, отстреливаясь и отбиваясь прикладами. В этот момент туман полностью рассеялся, и казаки смогли оценить масштаб своей победы. Были убиты два китайских генерала, а также английский военный советник, консультировавший их. Маньчжуры потеряли 3500 бойцов убитыми и ранеными, брошенными на поле боя. Основная часть армии, более 3500 бойцов, отступила. Были взяты большие трофеи, и казаки впоследствии заявляли, что их командир достиг поставленной цели «храбростью, характерной для всех его действий, при этом избегая ненужных потерь»: утверждение справедливое, поскольку в бою за Хинган они потеряли всего двенадцать своих!

Немного передохнув после сражения, казаки уже в восемь часов утра возобновили наступление. В пути они дали два небольших боя, при Лин-Ань-Чине и чуть дальше. В полдень едва стали для отдыха на бивуак, появились китайские войска. Сотня казаков изготовилась, атаковала, и противник бежал… В четыре часа наступление продолжилось. В восемь часов казаки были в Мона-Хэ. Ночью китайцы подошли к бивуаку, но часовые не дремали. Китайцы вновь понесли потери, казаки не потеряли ни одного человека… Теперь надо было взять Мертен, важнейший стратегический пункт перед Цицикаром.

Через сорок восемь часов после победы на Хингане забайкальские казаки подошли на