Читать книгу - "Золотой вулкан - Жюль Верн"

— Если и вы тоже заболеете золотой лихорадкой во время ваших экскурсий, то для вас будет приготовлена койка в моей больнице. Вы получите истощение сил, если набредете на сколько-нибудь значительное количество золотишка, а оно тут повсюду в этом краю. К тому же вы наверняка заболеете цингой. Я продаю места в больнице по двести пятьдесят франков за годичное лечение: постель, уход, услуги врачей. Все покупают. Вот вам талон, он ваш.

Таким же уходом Бен Реддл пользовался и в монастырской больнице. Но не уведет ли его неодолимая страсть далеко от Доусона, в новые места, где можно найти залежи? И не уготована ли ему судьба многих людей, так и сгинувших там, неизвестно как и почему? Но газеты упорно повторяли: Клондайк дал семь миллионов пятьсот тысяч франков в 1896 году, двенадцать миллионов пятьсот тысяч в 1897 году и даст не меньше тридцати миллионов в 1898 году[92].

А тем временем Самми Ским пытался выяснить у комендантов фортов, не видели ли где-нибудь техасцев Хантера и Мэлоуна после катастрофы на Фортимайлз.

Ни тот, ни другой наверняка не вернулись в Доусон; здесь их, как всегда, сразу бы заметили по разгульной жизни. Их увидели бы в казино, игорных домах и во всех подобных местах, где они вели себя шумно и были заводилами. То было время года, когда многие остаются в столице Клондайка до будущей весны, вместо того чтобы вернуться в свои страны, скопив кое-какое состояние. И тут в течение семи-восьми месяцев они производили расходы всякого рода, теряли огромные суммы в самых разнообразных играх, и у них мало что оставалось от летней выручки. Так всегда поступал Хантер и поступил бы опять, если бы находился здесь. Но от него не было никаких известий. Никто не знал, что приключилось с ним и с его компаньоном. Быть может, они погибли во время землетрясения на Фортимайлз, унесенные вихрящимся потоком новой реки. Но поскольку ни один из американцев, работавших на сто двадцать седьмом, не был найден, казалось невероятным, что все они, без исключения, стали жертвами бедствия; это давало некоторые основания думать, что Хантер и Мэлоун отправились со своим персоналом к залежам Серкла и Берч-Крик, где они начинали свою золотоискательскую кампанию.

В середине октября Бен Реддл встал с постели, и доктор Пилкокс был безмерно рад, что выходил больного. Конечно, его заботы сильно помогли, но не меньшую роль в успехе лечения сыграли заботы сестры Марты и сестры Мадлены. Преданные делу монахини ухаживали и за другими пациентами, переполнявшими больницу; многие из них отправлялись отсюда прямо на кладбище в похоронных дрогах, которые тянула собачья упряжка. Хотя Бен Реддл и был уже на ногах, но ему еще требовался некоторый уход, и он не мог отважиться на путешествие из Доусона в Скагуэй. Впрочем, и без того было уже слишком поздно. Обильно сыпали первые снега, реки начинали покрываться льдом, навигация прекратилась и по Юкону, и по озерам. Самми Ским отлично понимал, что он обречен провести в Клондайке весь плохой сезон в семь-восемь месяцев. Температура в среднем уже опускалась до пятнадцати градусов, а предстояло ей опуститься до пятидесяти — шестидесяти.

Оба двоюродных брата поселились в гостиничном номере на Франт-стрит, обеды они заказывали в ресторане «Френч ройял» по весьма высоким ценам, хотя и отказывали себе, например, в цыплятах по сто пятьдесят франков за пару.

Самми Ским не уставал сокрушенно покачивать головой:

— Досадно все-таки, что мы не смогли покинуть Доусон до зимы.

Бен Реддл ограничивался репликой на свой лад:

— Досадно, что мы не продали наш прииск до катастрофы, а еще досаднее, что мы больше не можем его эксплуатировать.

На том и заканчивался разговор, рисковавший перейти в бесполезный спор. Самми Ским брал ружье, звал Нелуто, и они уходили охотиться в окрестностях города.

Лорик вернулся в Доусон вскоре после выхода Бена Реддла из больницы, и оба предавались долгим разговорам с глазу на глаз. Однако легко было догадаться, о чем беседовали инженер и мастер, ибо у них было полное единство взглядов в вопросе, который всегда оставался главным в этом краю.

Прошел еще месяц. Колебания температуры воздуха были удивительны. То она опускалась до тридцати — сорока, то поднималась до пятнадцати — десяти ниже нуля в зависимости от направления ветра. <Безветренные холода> чередовались со снежными буранами.

Всякий раз как позволяла погода, Самми Ским уходил с Нелуто на охоту. Ему удалось убить несколько медведей, которых морозы пригнали из гор чуть ли не к самому городу.

Однажды, это было семнадцатого ноября, Нелуто и он бродили примерно в миле к северу от Доусона. Охота была удачной, и они собирались возвращаться, когда индеец остановился и, показывая на дерево шагах в пятидесяти от реки, проговорил:

— Там… человек.

— Человек? — переспросил Самми Ским.

И действительно, под березой на снегу кто-то лежал. Он не двигался. Возможно, он был мертв, замерз, так как температура воздуха опустилась достаточно низко.

Самми Ским и Нелуто подбежали. Это был мужчина, уже в возрасте, на вид лет пятидесяти, с длинной бородой, глаза его были закрыты, лицо выражало крайнее страдание. Он еще дышал, но так слабо, что дыхание его наводило на мысль о последнем вздохе умирающего.

Самми Ским отвернул борт шубы с капюшоном и в одном из карманов обнаружил большой кожаный бумажник, где нашлось несколько писем. На адресе было проставлено имя «господин Жак Лорье» и наклеена парижская марка.

— Француз! — воскликнул Самми Ским.

Через минуту человек был уложен в двуколку, которая помчалась в столицу Клондайка.