Читать книгу - "Корабль Рима - Джон Стэк"

— И как же мы их заманим? — вдруг спросил Гиско, поворачиваясь к сидящему Гамилькару.

Его встретил внимательный взгляд.

— Применим ту же тактику, что использовали наши предки против тирана Сиракуз Агафокла. Предложим им город, — ответил Гамилькар. Идея вызревала у него в голове последние несколько дней.

Гиско улыбнулся. Эта простейшая тактика принесла успех сорок лет назад, в борьбе против другого врага. Царь Сиракуз — города на юго-востоке Силиции — Агафокл нарушил мирный договор и захватил карфагенскую крепость в Мессине. У карфагенян на острове осталась всего одна цитадель, город Агригент на западе. У главнокомандующего пунийцев Магарбала не хватало сил, чтобы пересечь всю Сицилию и восстановить контроль над Мессиной, поэтому он решил заманить врага к себе. Магарбал предложил Агафоклу город Агригент.

Один из членов городского совета явился к тирану Сиракуз и сообщил, что жители Агригента готовы поднять восстание против карфагенских угнетателей. Агафокл проглотил наживку и во главе своей армии отправился через весь остров, чтобы освободить Агригент, но оказался перед запертыми воротами. Придя в ярость, он осадил город, хотя от собственных, безопасных земель его отделяли больше ста миль. Именно на эту ошибку и рассчитывал Магарбал. Армия карфагенян окружила войско Агафокла, который оказался зажатым между главными силами противника и вражеским городом.

Для царя Сиракуз, павшего жертвой собственной жадности и безрассудства, сражение закончилось полным разгромом. Гиско не сомневался в наличии у римлян первого из этих качеств — создание империи невозможно объяснить иначе как жаждой чужих земель и чужих богатств. Но безрассудство? Гиско мысленно перебирал города, находившиеся под контролем карфагенян. Затем губы его растянулись в улыбке — адмирал нашел тот, что идеально подходит для осуществления плана. Безрассудство не понадобится, поскольку выбранный город и так будет выглядеть легкой добычей. Он располагается на острове к северу от Сицилии, вдали от блокированного побережья и предполагаемой угрозы со стороны карфагенского флота. Это город Липара.

* * *

Гай Дуилий терпеливо слушал доклад префекта лагеря Фьюмичино сенату. Закаленный в боях, бывший центурион выглядел явно не на месте в священном зале курии: тем не менее присутствие сенаторов нисколько не смущало Тудитана. Дуилий подумал, что за долгую службу в армии префекту приходилось сталкиваться с более опасными врагами, чем кучка хилых стариков.

Младший консул почти не слушал отчет о ходе постройки флота. В общих чертах он уже знал положение дел, причем не из письменного доклада Тудитана, а из донесений нескольких шпионов, которые денно и нощно снабжали его информацией из лагеря. По этой причине сам Дуилий не посещал лагерь, хотя был осведомлен о позавчерашнем визите туда Сципиона, и эта мысль заставила его повернуться к старшему консулу, который теперь сидел в центре нижнего яруса расположенных полукругом рядов. Заметив неточность в докладе, Дуилий вернулся мыслями к происходящему в зале.

— Префект, — перебил он Тудитана, — ты сказал, что первые двадцать галер будут готовы через шесть дней?

— Да, сенатор. — Голос Тудитана звучал уверенно.

— А не раньше? — спросил Дуилий, пряча недоверие за этим внешне невинным вопросом.

— Нет, сенатор. Через шесть дней.

Тудитан выдержал взгляд младшего консула. Сципион предупреждал его об этом вопросе — старший консул понимал, что в таком большом лагере, как Фьюмичино, не может быть тайн, тем более от Дуилия.

— Понятно. — Дуилий встал. — Сенаторы, — обратился он к собравшимся, — в вашем присутствии я хочу обратиться к старшему консулу с просьбой позволить мне вывести флот в море, когда он будет готов.

Раздались редкие аплодисменты. Сципион поднялся, чтобы ответить.

— Младший консул может лично возглавить флот через шесть дней.

Сципион искусно избежал ловушки, расставленной Дуилием. Вновь раздались аплодисменты, и Дуилий в знак благодарности кивнул, хотя оба понимали, что этот жест — лишь видимость.

Дуилий сел. Соглядатаи докладывали, что галеры будут готовы выйти в море через три, максимум через четыре дня. Младший консул прекрасно понимал, какие возможности открываются перед тем, кто первым возглавит флот, — даже в коротком переходе из доков в каструм Остии. Он получит шанс остаться в памяти людей первым командующим флота, что перевесит любое соглашение, заключенное в стенах сената. Власть Рима — это власть толпы. Если толпа признает Сципиона командующим, Дуилий может и не вспоминать соглашение о совместном руководстве. Толпе нужно лишь одно имя. И это должно быть имя Дуилия.

* * *

Аттик любовался сверкающими корпусами двадцати трирем, стоявших на берегу выше линии прилива. Два дня назад они с Септимием вернулись в лагерь и сразу приступили к своим обязанностям по подготовке экипажей. Центурион теперь все время проводил в расположении Четвертого легиона. Аттик злился, вспоминая их неожиданную размолвку на обратном пути и требование Септимия держаться подальше от Адрии. Поэтому он сознательно гнал от себя эти мысли и сосредоточился на «Аквиле», которая снялась с якоря и набирала ход.

Необходимость обучения новобранцев тарану, когда здравый смысл подсказывал, что их следует готовить к абордажу, расстраивала Аттика, но сегодня капитан собирался преподать им урок, ценность которого не зависела от выбранного способа атаки. Все стажеры были опытными моряками, и во многих случаях требовалось просто использовать их навыки, показав, как лучше выполнить маневр или выбрать наиболее подходящий ритм для гребцов. Сегодня они займутся вторым.

«Аквила» удалялась от берега со скоростью двух узлов — малым ходом. Такая скорость обусловливалась не близостью морских путей, перпендикулярных курсу судна, — Гай без труда разминется с баржами и на обычной скорости, — а необходимостью беречь силы гребцов. Сегодняшний урок будет преподан за их счет. Аттик откладывал демонстрацию напоследок, понимая всю ее важность для экипажей галер. Выстроившиеся на палубе «Аквилы» люди в ближайшем будущем разойдутся по своим галерам, и этот день они должны запомнить.

Когда «Аквила» пересекла торговые пути, Аттик приказал всем двадцати пяти стажерам спуститься на гребную палубу. Затем распорядился приковать рабов к веслам, осознавая, что в противном случае подвергнет опасности стажеров, собравшихся в узком проходе палубы. Еще раз взвесив принятое решение, он убедился, что другого выхода у него нет — иначе урок не будет усвоен.

От лишних двадцати пяти человек на гребной палубе сделалось очень тесно, и некоторые стажеры явно испугались. Многие из них впервые оказались среди гребцов, и вид двухсот почти обнаженных людей, прикованных к пятнадцатифутовым веслам, поселил страх в их сердцах. Лица рабов оставались безучастными, но в замкнутом пространстве явно ощущалась напряженная атмосфера ненависти. Гребцы были такими же людьми, как римляне, и разница в их положении зависела только от капризов судьбы, которая оказалась жестокой к рабам.