Читать книгу - "Утерянное Евангелие. Книга 2 - Константин Стогний"

— Высокие громче падают!

Давило содрал с себя тунику. Владимир последовал его примеру. Вернувшаяся ворожея Божена с голодным восхищением смотрела на голых по пояс мужчин. Давило был старше Владимира лет на пять, выше ростом на голову и в полтора раза шире спиной, покрытой буграми мускулов. Сидевшая рядом с колдуньей Рогнеда тоже заинтересовалась поединком. По правде говоря, она желала победы вовсе не своему самоуверенному мужу, а его могучему и несокрушимому телохранителю. Давило был больше, сильнее и опытнее Владимира.

Князь показал своему поединщику недлинный, с полметра, кожаный шнур — мол, не возражаешь? Тот махнул рукой, соглашаясь: чего уж там, плетью обуха не перешибешь.

Поединок начался непривычно: Давило пытался сцепиться с Владимиром, но тот все ускользал, подныривая под руку или отклоняясь. Разок он даже стегнул своего супротивника пояском по спине, как бы подзадоривая его стараться и нападать шибче.

Наконец, изловчившись, Владимир обмотал запястье Давилы, скользнул ему за спину, обмотал другое запястье борца и, подставив ногу, пхнул его растопыренной ладонью в лицо, зацепив между пальцев нос и запрокинув его голову назад. Давило грохнулся спиной оземь, а Владимир наступил ему на живот ногой, обутой в мягкие сапоги.

— Е-э-э-э-э-э!!! — ликовали дружинники Владимира.

Поединок был окончен. Слуги подали мясо. Из домашнего на пиру были свинина и козлятина. Надо заметить, что свиньи служили объектом особого внимания, так как свиной жир был основным консервантом, как и мед.

Из мяса крупного скота имелись говядина и конина, последняя и вовсе была ритуальной пищей у викингов. Но главным источником мяса для княжеской дружины была дичь. Охота для них — это не просто развлечение, ритуал мужской дружбы и тренинг боевого искусства — она была способом пропитания. Свежая дичь, жареное мясо — обязательный элемент на княжеском столе.

Наличие жаркого на пиру, помимо всего прочего, указывало на статус человека, принимающего гостей. Потому что приготовить жаркое было не так просто, и присутствие его на столе говорило о том, что у хозяина пира есть достаточно большой камин, а также всяческий необходимый инвентарь — например, большой металлический вертел. Есть у него в избытке и чем этот камин топить, потому что прожарить целиком тушу кабана намного сложнее, чем кажется: это достаточно длительная и сложная процедура, требующая большого умения, чтобы мясо было прожарено равномерно. Целиком зажаренный кабан, олень или косуля означали и то, что у хозяина достаточно слуг, которые могут все время следить за тушей в очаге.

Жаркое ничем не начиняли и не натирали специями, потому что на открытом огне это бессмысленно. Мясо подавалось в том виде, в каком оно зажаривалось. Но уже к мясу подавались соусы из горчицы, хрена, сгущенного сока ягод, перетертых трав. Чем больше было соусов, тем выше был статус пира. Если в Риме был важен не столько соус, сколько способ приготовления, то у русов важнее было сопровождение основного блюда…

Был заявлен перерыв, во время которого пирующим следовало выйти на свежий воздух и «до ветру», а слугам — доесть объедки и убрать зал от костей и огрызков. Византийский посол Ижберн и киевский князь Владимир уединились в отдельной палате, куда им подали фрукты: яблоки, груши и сливы.

— Мне нужно поговорить с тобой, Вальдемар, — вежливо сказал Ижберн.

Еще бы: иначе зачем они уединялись от гостей и советников?

— Своим последним тостом ты поступил дурно, — заявил византийский посол. — Ты оскорбил моего императора. Но я хочу забыть это, потому что я тебе друг.

— Или потому что Римская империя слаба? — уточнил киевский князь.

— В империи не все ладно, — согласился посол, но пояснил: — Однако она сильна верою своей.

— Лучше скажи, каков твой ответ? — спросил князь.

— Цена твоя слишком высока!

— Тогда откажись, — предложил Владимир.

— Ну и что тогда будет? — риторически вопросил византийский полководец, не смея ни отказать князю русов, ни пообещать ему в жены сестру своего императора.

Владимир вывел его на балкон и указал рукой в ночь:

— Смотри!

Ижберн посмотрел. Там до самого горизонта виднелись огни походных костров многолюдного войска русов. Те, кто пировал во дворе княжеских хором, увидели своего предводителя и стали выкрикивать «Владимир, Владимир!», вздымая копья, тускло поблескивающие в свете луны широкими наконечниками наточенного железа. В считаные секунды нестройные выкрики сформировались в мощный ритмичный хор: «Владимир! Владимир! Владимир!» В суеверном экстазе ревели даже те, кто не мог видеть своего непобедимого вождя.

Великий киевский князь с нескрываемым упоением слушал и осматривал свою единодушную дружину.

— Вот они, мои русы — словены, кривичи, поляне, древляне, уличи, тиверцы, дреговичи, бужане, северы, вятичи, радимичи, ятвяги и прочие варяги. Собранных вместе никто их не побеждал. Я знаю, пехота ромеев славится, но ладьи и лошадей русов не остановят ни города, ни крепости…

— …Это ромейский воевода? — спросил какой-то улич с длинным чубом и такими же длинными усами, вглядываясь в фигуры на балконе терема.

— Говорят, за миром приехал, — ответил ему тиверец с косичками, заплетенными на висках.

— Ну, тогда может уезжать! — заявил чубатый и заржал, как конь.

Грубый гогот викингов и славян поддержал его заявление. Стараясь не обращать внимания на подначки, Ижберн снял со стены печенежский лук и попробовал натяжение тетивы.

— Хорошее оружие, — похвалил он.

— Да, — согласился Владимир. — Варяги с мечами, славяне с топорами, степняки с луками — мы заодно, и в этом наша сила.

— У тебя уже империя, Владимир, от Балтийского до Черного моря, от Буга до Волги…

— В жилы моим детям нужна императорская кровь! — сказал как отрезал киевский князь и неожиданно предложил: — Оставь Василия, переходи ко мне! Вместе мы завоюем всю Византию.

— Но какой ценой?! — спросил Ижберн. — Опустошенные земли, сожженные города, резня, разрушения, ненависть людей? Нет, Владимир…

— Ты становишься философом, викинг!..

— Называй меня, как хочешь, но помни: лучше любить, чем ненавидеть, и строить, чем разрушать… И я верю в братство людей…

Владимир лишь покивал головой — мол, «мели, Емеля, твоя неделя» и уточнил:

— Братство христиан в лучшем случае?

— Как бы то ни было, не это я приехал обсуждать, — пресек свои разглагольствования посол и присел рядом с князем. — Поговорим о делах.

— Я сказал тебе все, — заважничал князь.

— Ты хотел бы, чтобы я отказался? Ты сам, что ли, намерен напасть на нас? Ну почему ты так ненавидишь цивилизацию?

— Цивилизация? Что это такое? То, что в Царьграде? Подкуп. Интриги. Рабство. Империя немощных людей! И император, который красится, — киевский князь аж сплюнул от брезгливости.