Читать книгу - "Утерянное Евангелие. Книга 2 - Константин Стогний"

— Быстрее! Еще! Еще! Пошел вперед!

Ярослав почти увернулся от удара заостренной дощечкой, но сблизился со Святополком.

— Брось его! — приказал Владимир.

Но у мальчика получилось только зацепить старшего брата за шею и повалить на себя.

— Переверни его, ну!!! — крикнул князь.

Ярослав смог выполнить команду и оказался над сваленным с ног Святополком.

— Ты уже почти победил! Не отпускай его! Скрути его, чего ты ждешь, ну?! — надрывался в азарте их отец.

Олаф Трюггвасон, наблюдавший за схваткой княжичей, не выдержал и подошел к мальчикам.

— Да у него кровь! — указал он на правую руку младшего.

— Ничего страшного! — возразил их отец и продолжил: — Давай, Ярослав, смелее!

— Да оставь ты их, они еще дети!

— Пусть сызмальства учатся! Ну, Святополк, давай, чего ты ждешь? Теперь ты переверни его!

— Владимир, — обратился к князю вошедший в терем тысяцкий Путята. — Тут ромейский посланник.

— Приведи его, — ответил за Владимира норвежский королевич Олаф.

А князь дождался, когда Святополк подмял Ярослава под себя, и приказал:

— Хватит!

Потом схватил за шкирку старшего сына и отшвырнул:

— Отойди!

Он поднял Ярослава двумя руками:

— Иди сюда. Сейчас глянем, что там у тебя с рукой.

Правое плечо и вправду густо сочилось кровью из глубокой царапины. Но мальчик не плакал, не жаловался. Он знал, что так угодит отцу. Владимир встряхнул его и засмеялся, чтобы отвлечь малыша от вида собственной крови. Он посадил его в угол:

— А ну-ка…

Подошла Рогнеда в длинной черной тунике без рукавов и с серебряным монистом на груди.

— Тебе больно, Ярицлейв?

— Пусть привыкает! — отозвался ее муж.

— Но они еще маленькие, наши дети… — робко возразила княгиня.

— Наши?! — рыкнул князь. — Мои дети! Воды!

Рогнеда безропотно поспешила подать ему воды в серебряном котелке.

— Ерунда! — оценил ранение княжича отец и, зачерпнув из посудины воды, полил на царапину.

Мальчик скривился, но не издал ни звука. Рогнеда дала мужу чистую мягкую тряпицу, и тот перевязал руку Ярославу.

— Тебе больно? — спросил Владимир с крохотной ноткой сочувствия.

— Нет-нет! — твердо ответил мальчик.

— Ахахаха!!! — князь прижал к себе сына. — Ну, точно, я!

В этот момент в хоромы зашел византийский военный в золоченых доспехах, пурпурном плаще и с красногребневым шлемом под мышкой.

— Воевода Ижберн, посланник ромейского императора, — был объявлен его приход старшим дружинником.

Ижберн не разобрался в обстановке и подошел к высокому стулу, покрытому шкурой белого медведя, на котором чинно восседал норвежский королевич Олаф Трюггвасон.

— Салют! — византийский посол вскинул правую руку в древнем римском приветствии. — Я с посланием от императора восточного Рима Василия Второго к предводителю русов.

— Великий киевский престол занимает мой побратим Владимир. — Олаф указал направо, где за спинами дружинников возился с сыновьями двадцатисемилетний русский князь.

— Владимир! — с поспешностью повернулся к князю Ижберн.

Тот снял с колен мальчишку, передал его Рогнеде и встал.

— Я ждал тебя. С приездом!

— Сколько лет мы не виделись!!! — Ижберн обнялся с князем. — Но до нас донеслись вести о твоих победах.

— Угу. Ты тоже стал воеводой…

— Ты стал великим князем, но ты мне друг по-прежнему, надеюсь. Так нам проще будет разобраться в обстоятельствах, кои привели меня сюда…

Его речь прервали мальчишеские раздоры:

— Я победил! — заявил Святополк.

— Я победил! — возразил Ярослав и бросился к отцу, уворачиваясь от братского тумака.

— А ну, что такое?! — грозно рыкнул Владимир и поднял на руки Ярослава. — Мой средний сын, по-варяжски его зовут Ярицлейв.

Князь опустил заважничавшего мальчика на пол и обратился к послу:

— Скажи мне, что нового в Царьграде?

— В прошлом году болгары во главе с их царем Самуилом выиграли битву у Траяновых ворот. В сражении была уничтожена почти вся ромейская армия, был потерян весь обоз, а сам император чудом избежал пленения. Василий хотел бы…

— Давай сразу вместе с Олафом поговорим, он давеча вернулся с войны Харальда Синезубого против Свена Вилобородого и в курсе всей европейской политики. Ему тоже будет интересно.

— Добрыня! — в свою очередь окликнул Олаф старого воеводу. — Будь добр, тоже послушай!

— Мой дядя по матери Добрыня — наш советник в подобных вопросах, — пояснил князь византийскому послу. — Он будет говорить за меня.

— Я, Добрыня, желаю долгой жизни Ижберну из Упсалы, — поприветствовал пятидесятилетний воевода византийского посла. — Мы знаем, что император Василий II послал тебя продлить договор о дружбе, который заключили ныне покойные князь Святослав и император Иоанн Цимисхий.

— Да, — подтвердил Ижберн. — Согласно договору, стороны оказывают друг другу военную помощь при необходимости. И вот император Василий просит у великого князя Владимира этой помощи.

— Мы пошлем к вам шесть тысяч варягов, — предложил Добрыня. — С условием, что вы заплатите им также и за службу у нас.

— А еще, — добавил Владимир, — пусть императоры отдадут за меня замуж их сестру, принцессу Анну.

— Дети Анны будут иметь право на императорский трон, — возмутился Ижберн. — Как ты можешь предлагать мне такое?!

— Это наши условия, — резко ответил князь. — И мы от них не отступим. Что скажешь? Да или нет?

— «Да или нет» спрашивают у ребенка, — развел руками Ижберн. — Или у побежденного врага. Но не у посланника Царьграда, не у Римской империи!

— Мы победили хазар и разбили болгар, мы не боимся вашей Римской империи! — воскликнул киевский князь.

— Владимир! — прервал его Олаф. Он встал между спорящими и обратился к византийскому послу: — Князь был резок, мы дадим тебе время подумать.

Олаф нашел глазами княжеского телохранителя:

— Громол, проводи ромейского посланника в баню, пусть его с дороги пропарят хорошенечко, да с березовым веничком, перед пиром. Ему ж за стол садиться, — норвежец подмигнул славянину.

В те времена даже наследники римлян — византийские ромеи-христиане — пренебрегали гигиеной, что уж было говорить о западноевропейских варварах. Смердели они нещадно и оскорбляли нюх славян и викингов. Только жители Скандинавии и Руси знали, что такое баня, и парились минимум раз в неделю, а то и два. Их же современники из Западной Европы мылись тоже два раза… В жизни. Когда крестились и перед свадьбой.