Читать книгу - "Утерянное Евангелие. Книга 3 - Константин Стогний"

Полутораметровый крокодил, и так растревоженный переправой, совсем озверел, когда его, как ему показалось, попытались оседлать. Он резко дернулся вправо и почти беззвучно хлопнул огромной пастью. Промазал. Сигрид увернулась и завизжала. Подскочивший Лавров оттолкнул шведку в сторону, а сам был готов бесчисленными и безжалостными ударами гвинейского тесака размозжить рептилии голову. Но в последний момент удержался и просто врубил рукоятью по носу местного чудовища с такой силой, что хозяин этой заводи поспешил убежать в воду, не понимая, почему его добыча так больно бьется…

— Цела? — спросил журналист напуганную шведку.

— Вроде… — ответила та.

— Давай руку, путешественница…

Они разбили бивуак на ближайшей поляне, чтобы обсушиться, переодеться, но главное — осмотреть механизмы, ведь от жизни моторов зависела их собственная жизнь.

Хорунжий убедился, что Лавров занят бритьем, то есть не побеспокоит хотя бы минут пятнадцать-двадцать, и решительным шагом направился к Сигрид в «женский» тент. Та в это время дезинфицировала укусы и синяки на своих длинных стройных ножках.

— Сигрид?.. — попросился войти Хорунжий.

— Да, Игорь, — пустила его женщина.

— Сигрид, я тут подумал, если мы… — начал режиссер, устраиваясь на деревянном ящике с медикаментами.

— Единственное, что меня сейчас беспокоит, это сороконожки! — прервала его шведка, прикладывая к рваной царапине на коленке вату с йодом и морщась от пекущей боли. — Я насчитала их уже более десяти! Ты заметил тех, что живут в иле?

Колобова показала указательными пальцами размер, равный длине листа формата А4.

— Вот такие, сука, большие!!! Надо будет сделать чучело из одной из них. Получится трофей поприкольнее, чем львиная шкура.

— Да, я их видел, но я предпочел бы шкуру маленького, сука, льва, — передразнил Игорь ругающуюся Сигрид.

— Или лучше сделать чучело из Виктора Лаврова! — запальчиво заявила молодая женщина.

— Он неплохой человек, Сигрид, даже живьем, — возразил Игорь и пересел к ней поближе. — Что между вами произошло?

— А разве что-то не так? — спросила женщина, комкая носовой платок, которым протирала голени.

— Вы постоянно наблюдаете друг за другом, и каждый из вас будто бы ждет, когда другой ударит лицом в грязь, — пояснил Хорунжий и добавил: — Сигрид, я как человек, который свел тебя с Лавровым, принял решение, что тебе лучше вернуться из Борамы назад, вместе с эфиопами.

Женщина гневно глянула на него, но промолчала.

— Я поговорил об этом с Виктором Петровичем, и он сказал, что не против.

— Больше всего Виктору Петровичу хотелось бы, чтобы я сдалась! — огрызнулась Колобова.

— Я в этом не уверен, — возразил Игорь.

— Я растеряла все свои шпильки для волос, — не в тему пожаловалась блондинка. — Волосы стали похожи на свалявшийся комок шерсти. Подходящая ловушка для мух, москитов и муравьев! У меня все тело в укусах!

— Заплети их в косички… — предложил Хорунжий как ни в чем не бывало. — Многим блондинкам они к лицу.

— Я замужняя женщина, — возразила Колобова, — а не порноактриса, изображающая школьницу.

— Я считаю, что ты должна извиниться перед сама знаешь кем и проявить дружелюбие, — вернул ее к теме беседы Хорунжий.

С этими словами режиссер встал и вышел из палатки Сигрид Колобовой. Та ничего ему не ответила, пытаясь прочесать волосы, не вырвав их клочьями и одновременно не сломав расчески.

Крупный самец леопарда вынырнул из джунглей и, никем не замеченный, прокрался к крайней палатке. Он всю ночь и утро охотился на обезьян, но что-то не задалось. Из палатки тянуло неприятным запахом какой-то химии, но леопард был жутко голоден и пренебрег вонью из-за стойкого и более привлекательного запаха плоти крупной обезьяны, скрытой за тонкой нейлоновой перегородкой. Хищник распорол ткань парой взмахов когтистой лапы, просунул внутрь голову и плечи, но столкнулся с оглушительным визгом. Хуже того: «обезьяна», которой на самом деле была Сигрид, схватила баллон с аэрозолем от москитов и выпустила струю прямо леопарду в нос и зажмуренные глаза, самый незащищенный и самый нужный орган хищника.

Леопард запутался в порванной ткани палатки, заскулил, наконец освободился и бросился наутек. Под тент ворвался Лавров с мачете.

— Что случилось?!

— Здесь был огромный зверь! — задыхаясь от пережитого стресса, ответила Сигрид.

— Где? — уточнил Виктор. — Здесь?

— Нет, там, снаружи!

Виктор вышел наружу и наткнулся на Хорунжего с дробовиком.

— В чем дело?! — тревожно спросил режиссер.

— Ни в чем, — ответил журналист, — ей снова приснился страшный сон.

— Это не сон! — высунулась из палатки полуголая Сигрид. — Какое-то животное пыталось пробраться под тент.

— Но орать-то зачем, как потерпевшая? — спросил Лавров.

— Хотите сказать, что я лгу?! — возмутилась Колобова. — Осмотрите палатку!

Виктор обошел тент и увидел разодранный нейлон.

— Херассе!!! — только и смог произнести журналист.

— Ага! — восторжествовала шведка. — Теперь-то поверили?!

— В следующий раз зовите меня! — мужественно заявил Виктор.

— Вообще-то я вас и звала! — укорила его женщина.

Лавров смутился и ушел, почесывая затылок. Хорунжий только развел руками и пожал плечами одновременно.

— Какой ужасный человек! — воскликнула блондинка и задернула полог.

Когда они переехали границу с Сомали, обозначенную будкой, больше похожей на деревенский сортир, солнце уже наполовину скрылось над горными цепями. Небо было нежнейшего кремового оттенка, на нем белели кружевные облачка. Европейцы и эфиопы гуськом шагали по обочине, чтобы размяться. Езда в «ленд ровере» — и вправду утомительнейшее занятие, которое изматывает гораздо больше, чем езда в УАЗике, например. Высокая трава похрустывала под подошвами походных ботинок, а вокруг, где-то в глубине этого сухого травяного моря, поминутно раздавались взрывы хохота — это невидимые гиены потешались над чем-то, понятным лишь им одним.

Внезапно Лавров рукой остановил следовавшую за ним Колобову и всех остальных. При этом он нечаянно уперся шведке пятерней в грудь. Не успела женщина возмутиться, как прямо у них перед носом дорогу перебежала крупная львица. За ней так же стремительно неслись трое львов-подростков.

— Не стреляй! — журналист ребром левой ладони поднял вверх дуло автомата своего конвоира и добавил для остальных: — Стойте спокойно.

В это время мимо них промчался последний львенок. Не очень крупный, но уже размером с тех зверей, которые выступают на арене цирка.

— Совсем близко… — произнес изумленный Маломуж, который даже успел подснять последнее животное.