Читать книгу - "Амеде Ашар. Сочинения в 3 томах. Том 2. Королевская охота. Бель-Роз - Амедей Ашар"

Итак, вместо веселого и легкомысленного человека, каким всегда до этого был граф, перед присутствующими предстал иной Понро — печальный и даже слегка постаревший мужчина.

Сюзанна открыла коробочку, вынула оттуда письмо и подала его Понро.

— Вот все, что оставила Габриэла, — добавила она.

Понро взял письмо и прижал его к губам. Потом прочел, и слезы показались на его глазах. Затем он взял за руки Сюзанну и Бель-Роза.

— Друзья, я люблю смеяться, — произнес он упавшим голосом, — но я могу и плакать, как ребенок. Мне кажется, в вашем присутствии я могу это сделать.

— Нет добрых сердец, не способных страдать, — мягко отозвалась Сюзанна.

— Такая юная и красивая! — продолжал Понро. — И она умерла. Что я наделал! Ведь это я обрек её на страдания!

— На этот счет она была обратного мнения, — заметила Сюзанна.

— Нет, все это ужасно! Я помню скромную, но красивую, счастливую и розовощекую Габриэлу. А уже через три года она умерла.

И он прижал к губам локон Габриэлы, произнеся с тоской:

— Это все, что она мне оставила.

Он ещё долго говорил о ней. А прощаясь, в знак признательности просил у молодоженов чести стать их другом.

— Сегодня у нас счастливый день, — заметила Сюзанна, — мы четверо снова встретились и вместе обрели нового друга.

Покинув аббатство, Понро направился в Париж к Лувуа.

— А-а, дорогой кузен, вы все-таки вернулись? — спросил его министр.

— Похоже, да, — ответил граф, — и полагаю, вы оцените тот факт, что первый свой визит я нанес именно вам.

— Это великолепно! Я вам благодарен, дорогой граф.

— Ну, не у в каждой же семье есть такие кузены…

— Я всегда рассчитывал на вашу преданность.

— Вы мне льстите, монсеньер.

— Нет, это не так: в окрестностях Эннерю вы покрыли себя славой, верно?

— Вы, я вижу, принимали у себя мсье Шарни?

— Да.

— Ну до чего ж хорош наш друг Шарни! На все способен…

— От меня ничего не скроется и кому, если не мне, аплодировать вам за вашу храбрость. Жаль, однако, что ваша шпага лопнула в такой критический момент, когда сердце вашего врага было так недалеко от её острия. — И министр продолжал выговаривать кузену в том же духе. Понро не оставался в долгу, парируя уколы Лувуа.

— А ваша схватка с Брегибулем? Что это?

— Монсеньер, просто мне вспомнились наши родственники…

— Благодарите Бога, что ваша шпага не сломалась.

— Просто фортуна предоставила мне реванш.

— Это могу сделать только я, а не фортуна. Что вы скажете, если я дам вам серьезное поручение? При этом вы больше не будете достойны благосклонности его величества, а получите мою протекцию.

— А что скажете вы, если я его не выполню всерьез?

— Я вас арестую.

— Меня ждет Бастилия? Я отказываюсь от поручения.

— А если я прикажу?

— Меня возьмет под защиту принц Конде как своего офицера. А он принц крови.

— У вас сказочный покровитель!

— А, так вы любите сказки. Но иногда они вполне реальны. Смотрите!

Понро подошел к окну, открыл его и указал на ждавшую его во дворе карету. Рядом с ней стоял лакей в цветах принца Конде. На самой карете были вензеля принца крови.

— Эй, Эпине! — прокричал Понро.

Лакей подошел к окну.

— Передай Бургиньону, мы отправляемся.

И Понро обратился к Лувуа:

— Надеюсь, вы все видели? Прощайте, монсеньер.

Он направился было к двери, но министр остановил его со словами:

— Раз вы отправляетесь к Конде, мой храбрый кузен, даю вам совет: там и оставайтесь.

— Он исходит от вас, и я постараюсь его забыть.

И, низко поклонившись, Понро вышел. Министр проследил за его уходом, затем схватил вазу севрского фарфора и швырнул её об стену.

Потянулись дни счастливой жизни новых семейных пар в стенах монастыря бенедиктинских монахинь.

Но вот пришло время, и Бель-Роз почувствовал, как внутренний голос стал обвинять его в бездействии. Как-то, помучившись в очередной раз, он решился; к тому же был повод. В углу монастырского сада он нашел Ладерута с Гриппаром, забавлявшихся стрижкой газона.

— Эй, Ладерут, — произнес он, — завтра утром прибывает епископ Мантский. Вечером же мы должны будем отправиться отсюда.

— Да здравствует король! — Это было выражение высшей радости со стороны Ладерута.