Читать книгу - "Югославия в огне - Ольга Ивановна Обухова"

и опустились на мягкий зеленый диван. Сквозь огромные окна можно было видеть все, что происходит на площади, рядом с префектурой Триеста и Оперным театром имени Верди. Перехватив взгляды Дианы и Томислава, Ланда улыбнулся:

– Здесь действительно можно сидеть часами, наблюдая за течением жизни в городе. Вот почему мы называем это кафе «городской гостиной». Это было любимое место Джеймса Джойса, который прожил в Триесте почти десять лет и начал писать здесь своего знаменитого «Улисса». Вы его читали?

Диана густо покраснела.

– Нет. В газетах писали, что это – неприличный роман.

Рудольф Ланда тонко улыбнулся:

– Чувствуется сильное влияние католической религии у вас, в Хорватии. Здесь, в Триесте, люди проще смотрят на подобные вещи. Здесь говорят, что человек рождается для того, чтобы радоваться жизни – и ни для чего другого. Так, по крайней мере, было раньше – в моей юности, когда Триест называли «Веной на море». Венский шик, культура, теплое море, мягкий климат, космополитический дух города и полная свобода делать все, что тебе хочется… К сожалению, это уже в прошлом.

– Но и сейчас по внешнему облику Триеста и не догадаешься, что где-то совсем рядом идет война, – возразила Диана. – Я почти не видела тут людей в форме.

Томислав Благоевич подался вперед и уперся в Ланда немигающим взглядом:

– Когда мы будем лечить ваши зубы?

– Скоро, очень скоро, дорогой друг. Сначала мне надо свозить вас в Дуино.

– Захватывающий вид, не правда ли? – Рудольф Ланда улыбался так, словно весь старинный замок Дуино принадлежал ему, а не княжескому семейству Турн-и-Таксис. – Говорят, что именно здесь у Адриатического моря – самый чистый голубой цвет.

Диана взглянула вниз с каменного парапета замка.

– Какой крутой утес! Даже дух захватывает.

– У поэта Райнера Мария Рильке так захватило дух от этого места, что он написал целую серию «Дуинских элегий», прославивших эту красоту. А такие крутые меловые уступы, обрывающиеся прямо в море, тут везде, ведь здесь проходит Карстовое плато, Карсо по-итальянски. Оно тянется вплоть до Словении и Истрии. Чем-то похоже на Белые скалы Дувра. Только у Карстового плато есть одна особенность, которой нет в Дувре: за тысячи лет вода проточила среди известковых пород огромные ямы, которые называют фойба. Это целые пещеры, спрятанные внутри меловых скал. В некоторых можно спрятать половину железнодорожного состава. – Рудольф Ланда посмотрел в глаза Томиславу Благоевичу. – Говорят, что партизаны, которые здесь действуют по ночам, сбрасывают в фойбы отдельных представителей итальянских властей и полицейских, если те уж слишком сильно их достают. И тех потом уже никто и никогда не может найти. Так что здешнее спокойствие – обманчиво. Просто тут многое маскирует захватывающая дух природа. Надеюсь, вы не откажетесь от прогулки по Тропе Рильке? По ней любила гулять сама великая актриса Элеонора Дузе – она бродила по ней вместе с композитором Густавом Малером, приезжая в Триест на гастроли.

Томислав тщательно исследовал ротовую полость Рудольфа Ланда и удивленно воскликнул:

– У вас почти нет проблем. Так, кое-где легкий кариес. Что вас, собственно, беспокоит?

– Легкий кариес. Займитесь сначала им, пожалуйста. А потом посмотрим.

…Сорок минут спустя Благоевич поднялся со стула:

– Все, можете прополоскать рот. Как вы себя чувствуете?

Ланда тщательно прополоскал рот, промокнул лицо салфеткой и подошел к зеркалу. Он некоторое время внимательно рассматривал себя, а затем, удовлетворенно кивнув, повернулся к Благоевичу:

– Отличная работа!

– Это было несложно, – пожал плечами Томислав.

– Тогда сейчас вы займетесь другим пациентом. По-настоящему сложным. – Ланда подошел к стене и дважды постучал по ней. Вскоре дверь кабинета распахнулась, и двое мужчин внесли на носилках третьего.

Благоевич взглянул на него и отшатнулся. Лицо лежащего на носилках мужчины представляло собой сплошную рану. На нем не было живого места. Глаза заплыли, нижняя губа была разорвана. Одно ухо тоже было почти оторвано и держалось только грязными бинтами. Правая нога мужчины была, похоже, сломана – как и рука. Гипс был наложен кое-как, видимо, в большой спешке – и вряд ли правильно. И еще на всем теле мужчины виднелись вздутия от ожогов – похоже, его долго и мучительно прижигали раскаленным железом.

– Это мой товарищ. Ему задавали кое-какие вопросы – а он, упрямец такой, не желал отвечать. Но мясо в таких случаях, как показывает опыт, зарастет, раны зарубцуются. А вот со ртом – проблема. Похоже, ему выбили все зубы. Посмотрите, что можно сделать.

Он пальцами с силой раскрыл рот мужчины. Благоевич, преодолевая страх и отвращение, заглянул туда. Вместо зубов торчали одни осколки корней. Уцелело лишь три… нет, четыре коренных зуба. Все остальное было безжалостно выбито. За всю жизнь он еще никогда не встречал ничего подобного.

– Возможно, вам даже потребуется не один день, а несколько. Вы будете обеспечены всеми необходимыми материалами и оборудованием. Главное сделать все правильно.

Томислав отпрянул назад.

– Во что вы меня втягиваете?! Я не собираюсь этим заниматься! Я не желаю больше видеть ни вас, ни вашего… друга! Все, я ухожу!

В правой руке Ланда тускло блеснул пистолет.

– Боюсь, у вас нет выбора. И у меня – тоже. Моего друга пытали фашисты. Если вы откажетесь лечить его, вы станете их пособником. А вы помните мой рассказ о том, что происходит с фашистами в здешних краях? Помните мой рассказ про ямы-фойбы?

– Все. – Томислав Благоевич дрожащей рукой вытер пот со лба. – Я сделал все, что мог.

Рудольф Ланда приблизился к стоматологическому креслу и внимательно посмотрел на прооперированного мужчину. Его лицо по-прежнему представляло собой безжизненную распухшую маску с бесконечными кровоподтеками. Но некоторые улучшения были все же заметны. А самое главное – Благоевичу удалось восстановить часть выбитых зубов.

– Великолепная работа. Если мы поставим его на ноги, вы заслужите благодарность от самого Тито. Этот человек – его старый товарищ.

Томислав недоуменно пожал плечами:

– Кто такой этот Тито?

Ланда улыбнулся одними уголками рта:

– Если мы победим, я думаю, именно этот человек и будет руководить Югославией.

– Послушайте… – Благоевич тяжело дышал. – Я – хорват и хочу жить в своей стране, в Хорватии. Мне не нужно никакой вашей Югославии. Тем более коммунистической. Я уже натерпелся в свое время от Югославии – еще от монархической. А ваша, боюсь, будет еще хуже!

Ланда похлопал его по плечу:

– Если мы победим, то построим счастливое будущее, в котором найдется место всем – и хорватам, и словенцам, и сербам, и боснийцам, и македонцам. А поскольку все мечтают об этом, мы обязательно победим! Сейчас же я отвезу вас в замечательный рыбный ресторан рядом с