Читать книгу - "Первое кругосветное путешествие на велосипеде. Книга первая. От Сан-Франциско до Тегерана. - Томас Стивенс"

мне, что лабиринт является любимым местом для встреч славянских нимф и их ухажеров и, ещё больше выражает свое мнение, о том, что это действительно романтичное место и очень подходящее, чтобы здесь «приходить в себя» в ночи, когда лунные лучи проникают в тысячи крошечных отверстий в спальне и превращают мрачный интерьер в танец света и тени. Вся эта информация и комментарии передается в двух коротких словах «амур и луна» и некоторым количеством жестикуляций. Это хороший пример того, как два человека много находящиеся вместе, начинают понимать друг друга посредством нескольких слов, значение которых знакомо обоим.

Множество дам и джентльменов, последние, в большинстве в военном обмундировании, наслаждаются прогулкой в атмосфере дождя. И, нет сомнений, многие из них сейчас поддерживали мнение Игали. Его ярко выраженный спортивный вид привлекает всеобщее внимание и заставляет людей принимать его за меня — хороший пост, который, я искренне желаю, чтобы он занимал до тех пор, пока наш путь не будет завершен. В пивной Казино дюжина бородатых музыкантов играет славонские напевы. По просьбе помощника редактора они играют славонский национальный гимн и еще одну или две популярных мелодий кроме того. Национальным музыкальным инструментом Славонии является «тамборика» - инструмент со стальными струнами и деревянным корпусом. Их пение превосходно в своем роде, но на вкус писателя нет никакого сравнения между их тамбориками и цыганской музыкой Венгрии. Во всем Осиеке нет велосипедов, кроме наших - хотя г-н Фрейнд, который недавно вернулся из Парижа, заказал один, на котором он надеется завоевать восхищение всех своих соотечественников. И это очень лестно и моему, и Игали сердцу. но этим вечером мы весьма поражены появлением помощника редактора, взволнованно сообщающего о прибытии трехколесного велосипеда в город. Приниженные, затаив дыхание в предвкушении окончательной утраты всеобщего восхищения Осиека, мы находим странствующего мастера, который сконструировал машину, рядом с которой, самый древний велосипед казался бы самым элегантным произведением Хартфорда или Ковентри. Рама и ось колес — грубо отесанные деревянные палки, а железные детали грубо выкованы у деревенского кузнеца. Вся стоимость конструкции, наверное двадцать крейцеров, а ездока мотает при езде по всему тротуару. Зрелище вызвало громкий рев со смеху, добрые люди из нижнедунайских провинций совсем не сдержаны.

В шесть часов следующего утра мы отправляемся на юг во внутреннюю часть Славонии; но мы не садимся на велосипеды, потому что дорога представляет собой несокрушимую поверхность из грязи, камней и колей, что приводит к тому что привычные падения моего компаньона происходят с большей частотой, чем обычно. К слову, с краю дороги есть узкая часть дороги, которая легко преодолима, но рядом с ней неприятная глубокая канава, и никакие убеждения не могут побудить моего спутника попытаться проехать по ней. Чувство осторожности Игали развито до бесконечности, и с каждым днем, когда мы путешествуем вместе, я все больше и больше убеждаюсь в том, что он будет бесценным компаньоном для сопровождения по всему миру. Правда, путешествие займет десятилетие или около того, но с моральной точки зрения можно быть уверенным в том, что в конце концов мы завершим путешествие в целости и сохранности. Во время нашего продвижения на юг произошло заметное смягчение в расположении к нам туземцев, что стало более заметной характеристикой славонцей. Щедрое южное солнце, сияющее на этой территории, оказывает смягчающее влияние на характеры, придавая людям добродушный и благожелательный нрав. Требуются сравнительно небольшие усилия, чтобы сорвать восхищение и аплодисменты туземцев нижнего Дуная с их детскими манерами. Медленно проезжая по дорогам Южной Венгрии на велосипеде, Игали стал гордостью и восхищением тысяч людей.

Мили за милей мы вынуждены медленно продвигаться по грязному шоссе, как только можем, по нашей дороге, ведущей через плоскую и довольно болотистую область широких волнистых полей пшеницы. Мы снимаем скуку путешествия, поочередно насвистывая «Yankee Doodle» (Янки Дудл, песня времён войны за независимость), которая Игали очень приглянулась, впервые он услышал, как её играет цыганская группа в винном ресторане в Сексарде три дня назад, и венгерский национальный гимн - этот последний, конечно, падает на долю развлечений Игали. Побывав в колледже в Париже, Игали также может исполнить знаменитый гимн Марсельеза, и, чтобы не отставать, я одобряю его словами «Боже, храни королеву» и «Британия правит волнами», оба из которых он считает очень хорошими. мелодии — которые на первый взгляд, казалось, ударяют его по венгерскому уху, однако, они довольно торжественны. В середине утра мы делаем небольшую остановку в грубой придорожной таверне для перекуса - толстый, узкий кусок сала, белого с солью, и пинта красного вина, выбор моего собеседника. Но я заменяю сало ломтиком черного хлеба, к большому удивлению Игали. Здесь собрались несколько славонских пастухов в своих больших, плохо облегающих овчинных одеждах с длинной шерстью, обращенной внутрь, которая, очевидно, служит им одинаково, чтобы ограждать летом от жары и зимой от холода.

Один из крестьян, с идеями, которые, может быть, навеяны вином, и, возможно, он излишне возбужден всеобщим восхищением нашими велосипедами, извлекает изодранный в клочья документ и умоляет нас дать ему автографы, что само по себе доказывает, что он не без уровень интеллекта, который едва ли можно найти у овчарки в овечьей шкуре из Славонии.

Игали жестко приказывает мужчине «убираться вон» и делает неосторожный удар по предложенному документу. но не вижу никакого вреда в просьбе, и, кроме того, будучи, возможно, от природы более внимателным к другим, я подчиняюсь. Когда он читает своим товарищам вслух: «Соединенные Штаты, Америка», они все весьма благоговейно снимают шляпы и кладут коричневые руки на свои сердца, потому что, я полагаю, они осознают мою готовность исполненить простую просьбу в сравнении с грубым отпором Игали, который, по сути, без сомнения, достаточно естественный - различие между землей принца и крестьянина и землей, где «свобода, равенство и братство» не является бессмысленным девизом — земля о которой каждый угнетенный крестьянин слышал и превозносил.

Вскоре после этого инцидента мы проходим сливовый сад, когда, к нашему особому удовольствию, пара работающих там крестьян начинает петь вслух, и с явным энтузиазмом, какой-то национальной мелодией, и, поскольку они не замечают нашего присутствия, я предложил, присесть за удобным кустом, и в течение нескольких минут мы слушали столь же хороший дуэт, какой я слышал много дней. Но ситуация становится слишком нелепой для Игали, и это в конечном итоге приводит его к взрыву смеха, который заставляет сцену внезапно завершиться. Поднимаясь в полный рост, мы, несомненно, отдаем должное певцам, позволяя им увидеть, как мы садимся и едем к их