Читать книгу - "Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини"

— Еще как! Чертовски стесняет. Что еще, по-вашему, до сих пор удерживало меня? В чем еще может крыться причина моего долготерпения, о котором вы так сожалеете?

— В таком случае все легко уладить, — спокойно сказал д’Антрег и объяснил, каким образом. Пусть регент объявит о своем отъезде в Тулон, — в конце концов, его нельзя больше откладывать. Он поедет через Турин и Ливорно. Ему потребуется отправить срочное донесение принцу де Конде в Бельгию, а тем временем господин де Ланжеак, постоянный курьер его высочества, уедет с поручением куда-нибудь еще. Единственный человек в окружении регента, которого его высочество может освободить от поездки в Тулон, — господин де Керкадью. Он и повезет письма Конде. Племянница едва ли сможет сопровождать дядю. Она останется в Хамме. Присутствие там кузины Керкадью, госпожи де Плугастель, устранит всякие трудности в этом отношении.

Регент погрузился в задумчивость. Он сидел, опустив голову и уткнувшись подбородком в грудь. Его лицо отчасти утратило румянец. Соблазн, предлагаемый искусителем, был настолько велик, что у принца перехватило дыхание.

— А потом? — спросил он.

Граф д’Антрег позволил себе циничный смешок.

— Я еще допускаю, что меры предосторожности в прошлом могли вызвать трудности у вашего высочества. Но чтобы монсеньор когда-нибудь испытывал затруднения впоследствии?

Вот так и вышло, что Ланжеак, едва ли успевший отдохнуть после своего путешествия, в тот же день снова уселся на лошадь и покинул Хамм. На этот раз ему поручили договориться о смене лошадей на протяжении всего пути до Тулона, куда его высочеству предстояло отправиться в ближайшее время. Едва лишь курьер отбыл, как граф Прованский обнаружил, что ему срочно необходим еще один посыльный. За неимением других кандидатур пригласили господина де Керкадью и возложили эту миссию на него. Уклоняться от исполнения долга перед августейшей особой — в чем бы этот долг ни заключался — было не в правилах сеньора де Гаврийяка. Ему наказали вручить несколько писем принцу де Конде, а затем вернуться в Хамм и ждать дальнейших распоряжений регента.

Если Алина и тревожилась за дядю, она ничем не выдала своего беспокойства. В отношении себя девушка не испытывала тревоги вовсе. Она подождет возвращения дяди в Хамме. Все ее внимание было сосредоточено лишь на том, чтобы должным образом снарядить господина де Керкадью для поездки.

И маленький двор его высочества, и немногие эмигранты, обосновавшиеся в деревне, испытали огромное облегчение. Наконец-то Месье принял правильное решение и спешит в Тулон.

Единственным человеком, которого не устраивал такой поворот событий, был граф де Плугастель. Он воспринял решение регента послать в лагерь принца де Конде господина де Керкадью как личную обиду. Сеньор де Гаврийяк был на девять лет старше графа и уступал ему в физической силе и выносливости. Более того, господин де Плугастель привык ездить с поручениями от принцев и часто выступал в роли их посланника. Он разыскал д’Антрега и высказал графу свои претензии.

— Честно говоря, я нахожу, что все это очень странно. Мне хотелось бы знать, чем я заслужил неудовольствие его высочества.

— Неудовольствие! Мой дорогой Плугастель! Как раз напротив. Месье так высоко ценит вас, что желает оставить при своей особе в момент кризиса.

Плугастель просиял.

— Значит, я буду сопровождать его в Тулон?

— Едва ли это возможно, как бы сильно ни желал этого его высочество. Вы должны понимать, что свиту Месье в этой поездке придется сократить до необходимого минимума.

Плугастель снова нахмурился.

— Господин д’Антрег, мне кажется, вы сами себе противоречите. Месье не посылает меня с поручением, хотя я обладаю опытом в такого рода делах. Вместо меня он отправляет человека, который едва ли приспособлен к тяготам далекого путешествия, особенно в эту декабрьскую погоду. По вашим словам, его высочество делает это из желания оставить меня при себе. И все же, когда самое большее через два дня он отправится в Тулон, я должен буду остаться здесь.

— Это кажущееся противоречие, — вкрадчиво объяснил д’Антрег. — У его высочества в отношении вас свои планы. Большего я не могу вам сказать. Если вы не удовлетворены, вам следует расспросить самого Месье.

Плугастель ушел еще более расстроенный, чем прежде. Он отправился в гостиницу — мучить графиню своими недоуменными тирадами.

Глава 36

ДОСАДНАЯ ПОМЕХА

Алина сидела в комнате на втором этаже гостиницы «Медведь» — одной из трех комнат, которые они с дядей занимали уже почти год. Никогда в жизни она не чувствовала себя более одинокой, чем в этот вечер, когда господин де Керкадью отправился в далекую Бельгию. Одиночество обострило скорбь и чувство непоправимой утраты, которое не покидало девушку с того черного дня, когда ей сообщили о гибели Андре-Луи. Алина чувствовала себя усталой и подавленной. Жизнь представлялась ей унылой пустыней.

Она поужинала в одиночестве, едва замечая, что ест. Потом со стола убрали, погасили верхний свет и принесли свечи. Хозяин, сочувствовавший печали Алины, пришел лично, чтобы оказать ей эту маленькую услугу. Перед уходом он тепло пожелал своей постоялице доброй ночи и справился, не может ли сделать для нее что-либо еще.

Алина сидела, погрузившись в печальную задумчивость, с томиком Горация на коленях. Это была не та книга, которую она сама выбрала бы для чтения, и все же девушка не расставалась с ней последние пять месяцев. Оды Горация были излюбленным чтением Андре-Луи; и Алина часто перечитывала их, пытаясь представить, какие мысли и чувства рождали они у ее возлюбленного. Это занятие вызывало у нее сладкую иллюзию духовного общения с Андре.

Но в этот вечер слова из книги не доходили до ее сознания. Слишком тяжело переживала она свалившееся на нее одиночество. И когда время уже близилось к десяти, ее уединение нарушил приход регента.

Он вошел в комнату бесшумно, не говоря ни слова. В последние три месяца он часто навещал Алину в любой час дня в подобной, не подобавшей его высокому положению, манере.

Принц тихо закрыл за собой дверь и остановился у порога, наблюдая за девушкой, которая не подозревала о его присутствии. Шляпу Месье снял, но остался в тяжелом плаще, припорошенном снегом.

В этот момент с улицы донесся хриплый голос ночного сторожа, возвестивший наступление десяти часов. Этот крик вернул Алину к действительности. Она заметила принца, и напоминание о времени отразилось на форме ее приветствия.

— Вашему высочеству не следовало бы выходить из дому в такой поздний час, — сказала она, вставая.

Улыбка смягчила пристальный взгляд его выпуклых глаз.

— Поздно или рано, это не имеет значения, моя дорогая Алина. Я живу, чтобы служить вам. — Регент снял