Читать книгу - "Меч дьявола - Мэттью Хаффи"

Беобранд, проснувшись на следующее утро, удивился тому, что все еще жив.

У него болело все тело, а голова буквально раскалывалась от полученного вчера удара. Левый глаз снова распух и превратился в щелочку. В ребрах было такое ощущение, словно их опять сломали либо по меньшей мере несколько раз по ним стукнули. Его ноги затекли от того, что он долго лежал ночью в неестественном положении.

Он медленно поднялся на четвереньки. Затем, переведя дыхание и дождавшись, когда кровь вернется в занемевшие конечности, он встал и выпрямился во весь рост. Земля была покрыта толстым слоем инея. Под кронами деревьев висел туман.

В нескольких шагах от тлеющих остатков костра он увидел Катрин.

Она была мертва, а ее изуродованное тело можно было теперь узнать разве что по длинной косе и одежде.

Голова у Беобранда закружилась, а желудок конвульсивно сжался. Беобранд упал вперед, на свои руки и колени, и стал блевать.

Затем он ошеломленно уставился на дымящуюся лужицу рвоты и подумал, что это из него вышло зло. Ему оставалось только пожалеть о том, что от воспоминаний об этой ночи вряд ли удастся избавиться так же легко.

* * *

В течение нескольких дней после убийства Катрин Беобранд очень жалел о том, что не убили заодно и его. Он никак не мог понять, почему до сих пор жив.

Его тело представляло собой скопление синяков и ссадин. Когда он двигался слишком быстро, у него начинала болеть голова, а при слишком глубоком вдохе его тело невольно вздрагивало.

Однако его раны хотя и медленно, но заживали. Тяжелее телесных ран оказались раны душевные. Он не мог подавить терзающую его душу боль. Его одолевали сомнения: может, как раз из-за того, что он попытался помешать этим извергам, они рассвирепели и убили Катрин? Может, она погибла из-за него?

Он не мог заставить себя как ни в чем не бывало разговаривать со своими спутниками, но Тондберкт стал проявлять большую назойливость. Он садился по вечерам рядом с Беобрандом и болтал обо всякой ерунде, всячески стараясь вынудить его слушать. Наверное, он полагал, что если заставит Беобранда с ним разговаривать, то это как-то отвлечет мысли его друга от ужасных событий, произошедших в ту ночь.

Наконец Беобранд сдался.

– Почему они меня не убили? – спросил он так тихо, чтобы его мог услышать только Тондберкт.

– Хенгист не дал этого сделать, – ответил Тондберкт, явно обрадовавшись тому, что Беобранд наконец стал с ним разговаривать. – Он остановил Хавгана. Сказал ему, что ты просто вышел из себя. Сказал, что ты вдруг очень захотел заполучить свою долю добычи и не смог дождаться свой очереди. Хавган перестал спорить, как только залез на нее…

Тондберкт замолк, увидев, что на покрытом синяками лице Беобранда появилось грозное выражение.

– А Артаир? – спросил Беобранд, с трудом выговаривая слова.

– Он вообще отнесся к этому легко. Сказал, что это нормально. Что ты молодой и что в тебе взыграла ревность.

– А остальные?

Выражение лица Тондберкта стало напряженным.

– Вы все на нее залезли?

Тондберкт кивнул.

– И ты тоже?

Тондберкт отвел взгляд в сторону. Этого было вполне достаточно.

– Кто ее убил? – прошептал Беобранд.

– Дренг и Хенгист. – Тондберкт явно обрадовался тому, что разговор перешел с него на кого-то другого: пристальный взгляд Беобранда стал ледяным. – Они привели ее в сознание, чтобы… насладиться ею.

Беобранд больше не мог этого слушать. Он поднялся на ноги так резко, что Тондберкт испуганно отпрянул в сторону.

Беобранд плюнул и пошел прочь от лагеря. Бессильная ярость сжигала его изнутри неистовым огнем.

* * *

Беобранд терзался сомнениями. Смог бы он спасти Катрин, если бы действовал проворнее? Ему вспомнилось возбуждение, которое охватило его при виде ее обнаженной плоти, и он содрогнулся от отвращения. Как могло так получиться, что он возбудился, глядя на то, как ее насилуют? Он попытался не думать о собственном вожделении по отношению к Катрин, но его рассудок – подобно языку, норовящему потрогать гнилой зуб, – снова и снова возвращался к тому моменту, когда он стоял и смотрел на изнасилование Катрин. И наслаждался этим зрелищем.

Ему снилась Катрин, которая смотрела на него с мольбой и надеждой на то, что он спасет ее. В своих снах он с дикой яростью набрасывался на тех, кто ее насиловал, и убивал их всех. Однако затем Беобранд просыпался и вспоминал о том, как все было на самом деле: он поначалу просто стоял и смотрел, а затем все-таки попытался ее защитить, но безуспешно.

Теперь, просыпаясь, он неизменно думал о ней. Если убийцы Окты и Таты ему не были известны, то теперь он точно знал, кто убил Катрин. Вся его горечь из-за утраты брата и упреки самому себе за неспособность защитить Катрин бурлили в его душе, как закипающая вода. Они превратились в твердую, как кристалл, решимость. Пусть будут свидетелями все боги – он отомстит за Катрин. Или умрет, пытаясь это сделать.

Однако в ее смерти были виновны целых пять человек, а он был один. Несмотря на его удаль и прирожденные способности в обращении с клинком, Беобранд знал, что со всеми этими людьми разом ему не справиться. Чтобы свершить правосудие, он должен дождаться подходящего момента, и пока не наступит такой момент, ему придется вести себя так же, как они.