Читать книгу - "Волчье море - Роберт Лоу"

Козленок лежал под чистой накидкой на тюфяке в тенистом помещении, двери которой были увиты виноградной лозой. Его поместили в самом конце широкого коридора; здесь было так тихо, что мы поневоле понижали голос, а шорох голубиных крыльев звучал как раскат грома.

Как поведал один из греков в красных рубахах, прежде тут арабские лекари — он назвал их saydalani — смешивали свои эликсиры, и потому в здании до сих пор едко пахло пряностями. Некоторые мы узнали, другие, вроде мускуса, тамаринда, гвоздики и резкого аконита, — это подсказал брат Иоанн — были для большинства из нас в новинку.

Теперь здесь войсковые хирургеоны лечили раненых; один из этих кровопускателей пристально оглядел нас, прежде чем скрепя сердце позволил навестить Козленка — с условием, что мы не станем трогать его рану или что-нибудь еще.

Брат Иоанн спросил, как лечат нашего мальчика, и хирургеон, седовласый человек с морщинистой кожей, ответил, что поставил трубку, чтобы в ране не скапливалась лишняя жидкость, а так мальчик исцелится сам, если дать ему время и не тревожить.

— Что за чушь! — возмущенно воскликнул священник. — Вы его убиваете, а не лечите!

Хирургеон окинул монаха суровым взглядом, явно отметив драные штаны с рубахой и растрепанные волосы и бороду.

— Я читал «Tegni» Галена и афоризмы Гиппократа, — сказал он. — И изучал «Liber Febris» Исаака Иудея. А ты?

Брат Иоанн моргнул и нахмурился.

— Я вытаскивал из него стрелу.

Хирургеон кивнул, потом улыбнулся.

— Вырезать мало, надо еще вылечить. Языческие молитвы и песнопения не годятся для исцеления. В следующий раз отчисти нож или накали на огне. Если хотите, чтобы ваш мальчишка выжил, позвольте мне о нем позаботиться по-моему.

Брат Иоанн стушевался, бормоча что-то себе под нос, и мы вошли в тенистое помещение, где сидели и болтали солдаты, очевидно шедшие на поправку. Они посмотрели на нас, замахали Свале, а та просто усмехнулась в ответ.

Козленок спал, его дыхание уже не сопровождалось хрипом, и пусть прикрытые веки казались двумя большими синяками, он выглядел куда здоровее прежнего.

Мы потолковали с солдатами, рассчитывая, что мальчик проснется, но нам не повезло. Зато мы узнали, как войско Великого Города столкнулось с многочисленной толпой пеших и конных арабов, намеренной отстоять Антиохию. Сражение было недолгим, но яростным.

Армянский лучник по имени Зиф, с ногой на перевязи, сказал, что уже второй раз занимает Антиохию и что нынешняя война вроде бы десятая по счету между Великим Городом и арабами. Хамданиды из Мосула и Алеппо всегда ухитряются отбить Антиохию.

— Красные Сапоги намерен сохранить ее за собой на сей раз, — прибавил Зиф, — он прослышал, что старый Саиф аль-Даул захворал, а это вожак Хамданидов, человек, который двадцать лет гонял римлян из Великого Города, мать его за ногу.

Других новостей не было, я порадовался и этим, но слушал краем уха, покуда брат Иоанн переводил Финну. Яйца шелкопрядов в этом городе сулили неприятности, и я намеревался исчезнуть, как только Козленок оправится, — или раньше, если мы узнаем, что нам требуется; в этом случае надо будет оставить серебра лекарям, чтобы о мальчике заботились и дальше.

Чтобы избавиться от шелкопрядов и спасти нас всех, их следовало продать Старкаду или убить его, а потом отвезти яйца василевсу в Великий Город; уж император-то не втянут в эти заговоры. В любом случае проще гору срыть деревянной ложкой.

Мы сидели и пили набид, напиток из смоквы и размоченного в воде изюма. Зиф упорно добавлял «мать его за ногу» после каждой фразы.

Суть того, что он рассказал, была такова: когда серкландское войско бежало, город сдался, а пятна, которые мы видели на стенах, остались от попадания горшков с греческим огнем; ими стреляли из больших метателей, называемых онаграми, то есть дикими ослами. Я видел эти машины под Саркелом, наблюдал, как они подскакивают при каждом выстреле, а те, кто их снаряжал, прячутся в укрытие. Вот уж точно дикие ослы.

— Мы присмотрим за мальчонкой, — пообещал Зиф, когда мы собрались уходить, а Козленок так и не проснулся. — Сейчас ему тяжело, но даже так он сражается, как воин. Чтоб сдох тот, кто его подстрелил, мать его за ногу.

Мы ушли, а снаружи Финн стукнул кулаком по ладони.

— Однажды я встречу Старкада лицом к лицу, — поклялся он. — И отплачу ему за все.

— Мать его за ногу! — хором закончили мы и со смехом пошли гулять по городу.

Впятером мы бродили по широким, вымощенным камнями улицам с высокими колоннами, которые поддерживали виноградные лозы, укрывавшие прохожих от жаркого солнца. В тот день было облачно и сыро, но все равно жарко; мы миновали базилику и здание, которое Свала назвала дворцом, из желтого и розового мрамора. Нам попадались на глаза и другие люди Скарпхеддина, в основном молодые парни-дружинники, чванливо шествовавшие с ладонями на рукоятях мечей.

Нас они сторонились — Финн уже успел поцапаться с парочкой из них, что затеяла бой на клинках в становище Скарпхеддина: они не дрались, а плясали, маша мечами, и в конце концов выбились из сил. Финн кинул им под ноги свой щит, чуть не задев по лодыжкам, и они сердито обернулись.