Читать книгу - "Короли океана - Гюстав Эмар"

Питриану-то новоиспеченный старший помощник и поручил приглядывать за графом, посоветовав быть все время начеку, тем более что вот уже часа два-три арестант притворялся совершенно беспечным – ел и пил вдосталь, словно безоговорочно смирился со своей участью. Было очевидно: граф играл новую роль и вынашивал план мести, и потому надо было глядеть за ним в оба.

Питриан согласился исполнить поручение, которое доверил ему друг, и стал незримым, но бдительным стражем, не спускающим глаз с арестанта.

Так минуло два-три дня, но никаких перемен в положении наших героев за это время не произошло.

Граф покидал шлюпку, куда совсем переселился, только трижды в день, чтобы попасть к себе в каюту, где он всякий раз задерживался не больше чем на пять минут, видно, отбирал кое-какие необходимые вещи; но ему удавалось так хорошо их припрятывать, что даже самый пристальный наблюдатель не смог бы ничего заподозрить. Впрочем, это было и не так уж важно.

Дважды или трижды почтенный пассажир собирался подняться на верхнюю палубу, чтобы подышать свежим, бодрящим воздухом, что в этих жарких широтах насущно необходимо, поскольку на нижних палубах действительно не продохнуть. Но всякий раз он был вынужден возвращаться к себе в каюту и оставаться там, потому что граф Орас всегда встречал его насмешливыми приветствиями и странными взглядами.

Экипаж и пассажиры «Петуха» пребывали в тревоге; каждый невольно ощущал, что долго так продолжаться не может и вот-вот грянет беда. Таким образом, все жили не столько в ожидании, сколько в зловещем предчувствии чего-то страшного. И вот как-то под утро, часов около четырех, когда только-только произошла смена вахты, тишину на судне разорвал душераздирающий вопль; призывы на помощь, повторявшиеся несколько раз подряд и сопровождавшиеся беспорядочным топотом, слышались со стороны покоев господина де Ла Торре.

Олоне и несколько человек из экипажа опрометью кинулись туда, откуда доносился гвалт. Их взорам предстала жуткая картина – при виде происходящего они оцепенели от ужаса. Дверь в покои герцога де Ла Торре была разбита вдребезги и сорвана с петель. На пороге второй каюты, служащей донье Виоленте спальней, в луже крови лежал капитан Гишар с проломленным черепом от страшного удара топором и содрогался в последних конвульсиях; сеньорита де Ла Торре, в ночной сорочке, повисла без чувств на руках отца, неподвижного и непреклонного, застывшего со шпагой в руке на пороге своей спальни; а за спиной у него была госпожа де Ла Торре: упав на колени, она потеряла сознание и уронила голову в кресло.

В самой же каюте сеньориты де Ла Торре, где иллюминатор был выбит снаружи, по ковру катались двое, сплетясь в клубок, точно змеи, задыхаясь и изрыгая гневные проклятия. Эти двое были Питриан и граф Орас. Каждый из них старался что есть мочи вырвать жизнь у своего противника; кинжалы в руке того и другого сверкали, как грозные молнии; но они оба были молоды, ловки, проворны и крепки, силы у них были равны, и они тщетно теряли их в отчаянной схватке.

Одним прыжком, точно тигр, Олоне метнулся к мертвому телу капитана Гишара – бедняга уже испустил последний вздох, – и в тот миг, когда граф Орас, которому вдруг почти удалось высвободиться из рук соперника, с ликующим вскриком занес над ним кинжал, Олоне обрушил ему на голову кулак, хватив по затылку с такой силой, ибо он был безоружен, что граф Орас, мертвенно побледнев, качнулся, всплеснул руками, рухнул на ковер, словно тяжелый мешок, и тут же лишился сознания.

Олоне оглушил его, как быка на бойне.

Матросы не мешкая накинулись на презренного убийцу и в следующее мгновение накрепко связали его по рукам и ногам, напрочь лишив возможности пошевельнуться.

Олоне велел вынести бездыханное тело несчастного капитана Гишара, а графа – запереть в тросовом отделении, после чего, дав прислуге господина де Ла Торре время привести в порядок каюты герцога и смыть с пола кровь, вернулся обратно в сопровождении Питриана, убедившись предварительно, что узник пришел в сознание.

Благородный испанец ждал молодых людей в своей первой каюте, сидя за столом, а напротив него почтительно стоял судовой писарь, которого герцог позвал к себе, велев захватить бумагу, перья и чернила.

Горячо поблагодарив обоих молодых людей за великодушную помощь и заверив их, что герцогиня с дочерью уже пришли в сознание и чувствуют себя лучше, чем можно было ожидать, герцог, по просьбе Олоне, заметившего, что нельзя терять ни минуты ради торжества правосудия, приступил к дознанию. А судовой писарь делал тем временем необходимые записи для будущего отчета.

Итак, были установлены следующие факты. Мы же приводим их ниже в сокращенном виде, позаимствовав из отчета, который и по сей день хранится в архивах министерства ВМС.

Граф Орас де Вильномбль, несмотря на унижение, которому подверг его капитан Гишар, не питал к нему ни малейшей ненависти; граф даже не затаил на него обиды, ибо, как он считал, ее нанес ему мужлан, а стало быть, она никаким боком не могла задеть его, человека голубых кровей. Да уж, таковы были нелепые и ложные предубеждения знати той поры, и, сколь бы глупыми и жалкими они ни казались нам сегодня, именно так тогда считали все вельможи. Однако продолжим.

Всю свою ненависть старший помощник направил на герцога де Ла Торре, ибо его презрительное отношение нарушило все виды графа на будущее: ведь он рассчитывал с помощью высокородного испанца вернуть себе благорасположение министра и снова занять положение, достойное славного имени, которое он носил. Иными словами, граф решил отомстить герцогу де Ла Торре и косвенно – его семье. Поскольку он самолично распорядился подготовить каюты для благородного иностранца, то знал их устройство как свои пять пальцев; кроме того, он ловко заполучил необходимые орудия, чтобы проникнуть туда, когда ему заблагорассудится, без ведома господина де Ла Торре.

Место, которое бывший старпом занял в шлюпке, было лучше не придумаешь. Эта шлюпка, висевшая за кормой, располагалась достаточно близко к иллюминаторам герцогской каюты – до них можно было запросто добраться и даже вскрыть снаружи с помощью приспособлений, которыми злоумышленник обзавелся загодя.

Граф Орас решил заколоть того, кого отныне считал своим кровным врагом и кто на самом деле был повинен перед ним лишь в том, что благоволил к нему всем сердцем и старался всячески его утешить.

Вот какой способ выбрал граф, чтобы осуществить свою месть.

Заглянув три или четыре раза к себе в каюту, он прихватил кое-какое оружие – топор, кинжал и пистолеты, а также кое-что из платья и все золото, какое было при нем; совершив же злодеяние, граф рассчитывал бежать. Побег казался ему плевым делом: судно находилось неподалеку от берегов Кубы – потихоньку спустить шлюпку на воду, считал он, будет проще простого, и тогда под покровом ночи ему удастся незаметно улизнуть и даже добраться до берега еще до того, как его хватятся и пустятся за ним в погоню.