Читать книгу - "На Сибирской флотилии - Геннадий Турмов"

Внук Виктора Петровича, Валерий Шевченко, в своих воспоминаниях описывает интересный случай:

«Как-то имея в виду “белое” дедово прошлое, я спросил его: “Ну, а как ты воевал с красными, в кого-нибудь стрелял?” В ответ на это дед рассказал мне следующую историю:

“Как-то два солдата из нашего гарнизона решили перебежать к красным, но их поймали. Поймали и решили судить. Не расстреляли сразу, а именно решили судить, поскольку у нас была армия, в которой должны были действовать законы. Принятие такого решения вызвало серьезные затруднения. Адвокатов среди офицеров еще кое-как нашли, а вот на должность прокурора никто не соглашался. Пришлось стать “прокурором” мне.

Пойманные были молодые деревенские мальчишки, которым не исполнилось и двадцати лет. Грозил им расстрел. Во время судебного разбирательства начались неувязки. Речь адвоката прозвучала как прокурорская, адвокат не сомневался в том, что подзащитных следует расстрелять, ну а я, – говорил дед, – выступил как адвокат. Однако несмотря на эти шероховатости, приговорили все-таки к расстрелу. Расстрелять должны были ранним утром на восходе.

Я не мог заснуть и среди ночи отправился в тюрьму. Меня, разумеется, пропустили. Взял у охраны ключи и выпустил парней, посоветовал им поскорее смываться…”»[6]

…Восстание ижевских и воткинских рабочих стоит особняком в истории Гражданской войны. Его по-своему описывают и участники тех событий с обеих сторон, и современные историки. Эта «трехмесячная», или, как ее еще называют, «стодневная» война «красных» с «красными» (и те, и другие вступали в бой под красными флагами), так и осталась феноменом, не изученным до настоящего времени. Ну, не укладываются эти события почти столетней давности в прокрустово ложе «идеологического противостояния», и все тут.

Даже форма военной одежды для Народной армии была установлена особая. Всем чинам ее запрещалось носить погоны и кокарды русской императорской армии. Поначалу вместо «старорежимных» российских кокард на головных уборах носили черно-оранжевую георгиевскую ленточку, а также белую повязку на левом рукаве, а вместо погон – нарукавные нашивки на правом. Один из генералов белой армии поведал в своих мемуарах впечатления о внешнем виде повстанцев: «Без погон, со щитком наподобие чешского на правом рукаве, почему-то с георгиевской ленточкой вместо кокарды на фуражке. Вид полутоварищевский…».

И лишь в октябре 1918 года последовал приказ Верховного главнокомандующего генерал-лейтенанта Болдырева:

«В целях упрочения дисциплины и облегчения управления войсками, а также для отличия по наружному виду военнослужащих от прочего населения приказываю:

Военнослужащим носить исключительно присвоенную… походную боевую и доныне не отмененную никакою законною Всероссийскою властью форму, погоны защитного цвета, с установленными отличиями чинов и с шифровкою части… Нарукавные знаки отменяю…»

Рассчитывая на победу и учитывая, что для снабжения заводов необходима электрическая энергия, Примкомуч принял решение о строительстве электростанции. Тут и пригодился инженер-электрик Виктор Петрович Вологдин со своим дипломным проектом. Но воплотить свои идеи и планы он не успел.

Уже в сентябре стало ясно, что ижевцам-воткинцам против регулярных частей Красной армии долго не продержаться.

Виктор Петрович по совету старшего брата все-таки отправил во Владивосток свою семью с надеждой присоединиться к ним в ближайшее время.

Как-то вечером они встретились с братом, во время его краткого пребывания в Воткинске, в том самом доме, где увиделись после долгой разлуки в первый раз. Владимир Петрович в форме капитана 2-го ранга, усталый и весь какой-то издерганный, тяжело опустился на табурет и разразился длинной тирадой:

– Плохи наши дела, брат. Нет среди нашего войска единства. Все смешалось: Комуч, Прикомуч, Временное правительство, Директория – и каждый тянет российское одеяло на себя. В конце концов это «одеяло» не выдержит и разорвется. Я тебе говорил, что проиграем мы эту войну, поистине Гражданскую! И если у Красной армии есть все-таки какой-то стержень, то у нас его нет и в помине. Создали верха управления, а про низы и забыли. Во главе стоят люди, знающие, как пишется, но не знающие, как выговаривается. Наступило время «наполеончиков», и многими нашими частями командуют стратегические младенцы, умеющие командовать, но не умеющие управлять. Так что я тебе советую, Виктор, отправляйся вслед за своей семьей. А я еще повоюю, и если Бог поддержит, доберусь до своих. В конце концов, семья – это святое, а воевать за чьи-то амбиции и принципы – увольте.

Владимир Петрович надолго замолчал. Молчал и Виктор, думая о том, что, наверное, последует совету старшего брата. Через некоторое время Владимир Петрович возобновил разговор:

– На случай нашего отхода, а он неминуем, необходимо делать переправу. У нас есть три парохода и несколько барж. Конечно, перевезти на них тридцатитысячную армию, орудия, пулеметы, военное снаряжение – немыслимое дело. Надо делать понтонную переправу. Давай покумекаем как.

И они принялись обсуждать детали плана переправы ижевско-воткинцев на противоположный берег.

Во-первых, необходимо было защититься от речных кораблей противника, сведенных во флотилии и представляющих довольно ощутимую угрозу.

– Я думаю, – размышлял Виктор, – достаточно будет затопить по несколько барж с обеих сторон Камы…

– Да еще минные постановки сделать, – добавил Владимир Петрович.

– А в качестве переправы установить 5–6 барж на якорях, проложив между ними мостки из толстых досок, и скрепить их железными лентами, – предложил Виктор.

– Ну, ты просто мои мысли читаешь, – удивился Владимир Петрович и добавил, переходя совсем к другому вопросу: – А чтоб тебя не посчитали дезертиром, выправлю я тебе документы, что ты едешь в краткосрочный отпуск к семье во Владивосток для поправки здоровья после болезни.

Виктор действительно провалялся в постели дней десять, подхватив где-то горячечную «испанку».

Через несколько дней Виктор Петрович, переправившись на левый берег Камы, втиснулся в товарный вагон поезда, направляющегося на Восток.

Валентин Петрович, оставаясь в Воткинске до последнего дня Ижевско-Воткинского восстания, станет строителем и начальником понтонной переправы уже в чине капитана 1-го ранга.

После оставления Ижевска Народной армией на совещании в Воткинске, на котором присутствовали члены Комуча и командование, было установлено что имеющихся сил, для того чтобы захватить Ижевск, недостаточно, оборона Воткинска невозможна из-за превосходящих сил Красной армии, подход обещанных сибирских частей не предвиделся. Совещание решило оставить район Ижевского и Воткинского заводов и отвести армию за Каму.

Понтонный мост через реку был построен в кратчайшие сроки с 26 октября по 4 ноября 1918 года в двух верстах от деревни Усть-Речка.

Части Народной армии отходили к переправе, ведя тяжелые арьергардные бои, да и противная сторона была настолько изнурена боями, что не могла активно наступать, высылая вперед только разведывательные отряды.