Читать книгу - "Царица Горго - Виктор Петрович Поротников"

– Эй, друзья, битва ещё не окончена! – крикнул Фемистокл с палубы своего корабля Еврибиаду и Аминию. – Делиться впечатлениями будем после сражения!

Аминий и его воины торопливо вернулись на свой корабль, который, отойдя от «Сатейры», устремился на врагов, ускоряя ход.

Большая триера Фемистокла величаво проплыла мимо «Сатейры», подгоняемая вёслами. Фемистокл ободряюще помахал рукой Еврибиаду, видя, как его уцелевшие воины и матросы очищают палубу «Сатейры» от вражеских трупов.

Персидские корабли, сгрудившиеся в узком проливе, утратили всякое подобие боевого строя. Не имея возможности действовать слаженно, большая часть судов Ксеркса обратилась в бегство. Навстречу отступающим кораблям финикийцев двигались ионийские и карийские триеры, их командиры жаждали битвы. Ионяне и карийцы не могли понять, что происходит, почему такое множество финикийских триер бежит от врага и лишь немногие суда пытаются сдержать наступление эллинского флота. Дабы хоть как-то разойтись в узком проливе с отступающими кораблями финикиян, триерам ионийцев и карийцев пришлось отойти к мысу Киноссема.

Между Киноссемой и побережьем Аттики имелся довольно широкий морской простор, поэтому персы попытались в этом месте Саламинского пролива оказать эллинам достойное сопротивление. Однако сильный западный ветер и волнение на море мешали персам развернуть корабли в боевой порядок. К тому же эллинские триеры преследовали варваров столь стремительно, что всякий персидский корабль, прекративший бегство, немедленно подвергался нападению. Впрочем, боевой строй эллинского флота тоже распался. Каждый триерарх рвался вперёд, выискивая среди вражеских кораблей жертву для таранного удара.

Если бы не подмога ионян и карийцев, предпринявших атаку на эллинские корабли со стороны мыса Киноссема, положение персидского флота и вовсе стало бы плачевным. Ионийские и карийские триеры ничем не отличались от эллинских, они обладали такой же манёвренностью и быстротой хода.

Сражение продолжалось в общей неразберихе, поскольку ни персы, ни эллины более не соблюдали боевой строй, а вклинившиеся в это скопище судов ионяне и карийцы сами очень скоро рассеялись кто куда. Со стороны варваров не было единоначалия, ибо главные персидские навархи погибли, а военачальники ионян и карийцев подавали сигналы лишь своим триерам при выполнении того или иного манёвра. И всё же схватка у мыса Киноссема показала эллинам, с каким сильным врагом им пришлось иметь дело.

Карийцы потопили шестнадцать эллинских триер, в том числе девять афинских и три спартанских. Ионийцы уничтожили семь афинских триер и пять пелопонесских. Среди ионийцев особенно отличился самосец Феоместор, сын Андродаманта, который не только захватил афинскую триеру, перебив её команду, но и сумел вывести пленённый корабль из сумятицы битвы.

За этот подвиг персы впоследствии сделали Феоместора тираном Самоса.

Другой самосец, Филак, сын Гистиея, потопил корабль афинского наварха Мнесифила. За это персы внесли его в список самых близких друзей Ксеркса; таких царских приближённых варвары называют оросангами.

Однако успехи ионян и карийцев не смогли повлиять на ход сражения, поскольку финикияне и киликийцы, неся большие потери, продолжали отступать, смещаясь всё ближе к мысу Киносура. Там персидские суда угодили под удар эгинских и мегарских триер, которые к тому времени успели разбить и обратить в бегство корабли ликийцев.

У мыса Киносура завязался беспорядочный бой. Одни суда варваров спасались бегством от эгинцев, стремясь обогнуть мыс, другие сталкивались с ними, двигаясь от мыса Киноссема. Эгинцы и мегарцы безжалостно топили вражеские корабли, используя таранный удар в борт. От них не отставали эвбейцы, развернувшие свои триеры длинной цепью и пытаясь прижать суда персов к скалистому берегу Киносуры. Отступая под натиском эвбейцев, несколько персидских кораблей село на мель, иные напоролись на подводные камни.

Окончательный перелом в сражении наступил, когда обратились в бегство ионяне и карийцы. Лишённые всякой поддержки ионийцы и карийцы оказались в труднейшем положении под натиском афинских и пелопонесских триер. Более двадцати их кораблей было потоплено, многие суда получили сильные повреждения.

Узость Саламинского пролива не давала возможности ионийцам и карийцам в полном блеске показать своё мореходное искусство. Но в ещё большей мере теснота пролива затрудняла бегство большого количества кораблей. Сталкиваясь бортами, суда варваров ломали вёсла и становились лёгкой добычей эллинских триер, которые преследовали врагов, подобно стае голодных волков.

Финикийцы и киликияне, не выдержав натиска эгинцев и мегарцев, устремились в пролив между мысом Киносура и берегом Аттики. Некоторые из финикийских кораблей пытались укрыться за островом Пситталея, но большинство взяли курс к Фалерской бухте.

Морской простор за мысом Киносура давал возможность для наступления превосходящими силами. Однако уцелевшие флотоводцы Ксеркса уже не верили в победу. Все они спасались бегством, видя за кормой своих судов вспенённые мутные воды Саламинского пролива, покрытые множеством корабельных обломков. На волнах колыхались сотни бездыханных тел. В основном это были персы, которые, в отличие от ионян и карийцев, не умели плавать и находили смерть даже от случайного падения за борт.

День клонился к закату. Эллины продолжали преследовать разбитый персидский флот.

Глава тринадцатая

Совет Фемистокла

Получив серьёзные повреждения в самом начале сражения, триера Еврибиада не принимала участия в преследовании отступающих персидских кораблей. Дабы «Сатейра» не затонула, кормчий Фрасон посадил её на мель близ островка Фармакусса. Больше половины воинов и матросов на «Сатейре» были убиты в неравной абордажной схватке с персами. Многие гребцы были ранены или утонули.

После окончания битвы «Сатейра» была снята с мели и вытащена на песчаный берег Саламина.

Ночью эллины ликовали, празднуя победу над флотом Ксеркса.

Навархи, воины, гребцы и матросы на все лады славили Фемистокла. Теперь уже никто не сомневался в его мудрости и стратегическом предвидении.

Про Еврибиада никто не вспоминал, о нём разом все забыли. За приказами и распоряжениями военачальники теперь шли к палатке Фемистокла. Еврибиада это сильно уязвляло, хотя он старался не показывать вида.

Если Еврибиад таил все мысли в себе, то Филохар не мог молчать, видя и слыша, как эллины осыпают похвалами Фемистокла.

– Ты сам уступил главенство над флотом Фемистоклу, теперь пожинай плоды своего неразумия! – выговаривал Филохар Еврибиаду. – Сколько криков и воплей звучит вокруг во славу афинян! О спартанцах же молчок, словно нас не было в битве при Саламине! Ну, разумеется, заслуга афинян в этой победе гораздо весомее, ведь Фемистокл разработал план сражения. Триерарх Аминий первым протаранил своей триерой вражеский корабль. Аристид с отрядом афинских гоплитов высадился на остров Пситталею и истребил на нём всех персов до последнего человека…

– Довольно злобствовать, Филохар, – сказал Еврибиад. – Давай смотреть правде в глаза. Без афинян эллинам и